Безусловная любовь
Многие люди, особенно раковые пациенты, вырастают с верой, что в самом их существе есть какой-то ужасный недостаток, который они должны скрывать, чтобы иметь какую-то надежду быть любимыми. Такие люди сооружают защитные преграды, скрывающие от других свои сокровенные чувства, потому что опасаются, что их подлинная сущность станет известна, то они будут отвергнуты и осуждены на одиночество. Они чувствуют, как сокращается их способность любить, и это усиливает их отчаяние. Достоевский выразил это чувство словами: «Как я убежден, есть только один ад – это неспособность любить». Поскольку такие люди чувствуют глубокую внутреннюю пустоту, они приучаются рассматривать все отношения и связи с людьми как получение чего-то, чтобы заполнить смутно ощущаемую пустоту внутри себя. Они отдают другим свою любовь лишь при условии, что что-нибудь за это получают – удобства, безопасность, похвалу или подобную же любовь. Эта «условная» любовь изнурительна и мешает вам выразить свое подлинное Я. Она приводит к еще более глубокому чувству пустоты, замыкая этим порочный круг.
Я полагаю, что любая болезнь в конечном счете связана с недостатком любви, или с «условной» любовью, потому что истощение и депрессия иммунной системы, возникающие при этом, приводят к физической уязвимости. Я полагаю также, что любое исцеление связано со способностью давать и принимать безусловную любовь. Это разительным образом проявилось в истории одной из моих пациенток с раком мозга, секретарши по имени Шерри.
Когда Шерри была ребенком, она чувствовала, что ее не любила мачеха, а когда она была подростком, у нее возникла сильная привязанность к одной учительнице. Однажды в спортивном зале Шерри сказала своим подругам, что любит миссис Джонсон. Некоторые из них сказали учительнице: «Шерри любит вас». И она вызвала Шерри в свой кабинет.
«Шерри, ты любишь меня издали или вблизи», – спросила миссис Джонсон. Девочка не знала, о чем говорит эта женщина и ответила: «Вблизи». Тогда миссис Джонсон вызвала мачеху Шерри и сказала ей, что ее дочь лесбиянка. Когда Шерри вернулась домой из школы, мачеха встретила ее с этой информацией. Впоследствии Шерри сказала мне: «Я не знала, что такое лесбиянка, но я получила сообщение, что любовь приводит к неприятностям, и решила больше не любить».
Шерри потеряла своих друзей и стала столь одинокой и отчаявшейся, что «готова была одеться и ходить по улицам в надежде, что люди посмотрят на меня и подадут мне знак». Когда она в конце концов вышла замуж, она не могла поверить в любовь своего мужа и спрашивала его снова и снова, любит ли он ее. Она говорила: «Я знаю, что если бы у меня не развился рак, то он бы меня бросил».
Воздействие болезни, а также групповая терапия в ИРП, дали возможность Шерри изменить свой взгляд. Она открыла свое сердце любви, оживила свой брак и заняла позицию против своей болезни.
Она чувствовала себя очень хорошо, и даже вернулась на работу – до своего дня рождения. Она жила вместе с шестерыми детьми, с мужем и свекром, и никто не сделал ей подарка. У каждого была для этого причина, но подспудно все они говорили: «Мы привыкаем к тому, что ты умерла». Она ощутила боли отчаяния из-за каждого из них, и через два месяца у нее возник рецидив.
Когда я посетил ее вскоре после этого, она сказала мне: «Я пытаюсь доказать вашу правоту, и потому возмущена тем, что умираю». Она все еще пыталась выжить, но по ложной причине – чтобы нравиться другим людям, а не себе. И все это было потому, что в годы ее созревания ей недоставало настоящей любви. Она и ее муж никогда не были способны делиться своими сокровенными чувствами, хотя я и пытался помочь им в этом. Однажды я должен был делать доклад поблизости от учреждения, где работала Шерри, и сказал ее сотрудникам, что посвящу свое выступление ей, в надежде, что придет вся семья. Ее муж ответил мне запиской: «Извините, я в этот вечер занят, но если хотите, позвоните мне». Но в записке не было ни фамилии, ни адреса, ни номера телефона, подсознательный смысл ее был: «Не звоните мне».