Ее почечная лоханка, мочевой пузырь и прямая кишка были удалены – так что казалось, от нее остался лишь мешок мяса, наброшенный на скелет, содержавший не внутренние органы, а одни только распространявшиеся опухоли. Она просила, чтобы ей разрешили умереть на берегу местного озера. И в этих мирных местах нечто произошло; она отбросила свое раздражение и депрессию, ее дух подобно воздушному шару, освободившемуся от лишнего веса, воспарил – и ее опухоли начали сжиматься. Она исцелилась.
Дальше Эллербрук говорит об этом случае и им подобных следующим образом:
Моя глубокая вера состоит в том, что в детском возрасте нас нагружают большим ассортиментом всякого багажа. Нас учат, что при определенных обстоятельствах уместно раздражаться, и что при всех обстоятельствах уместно впадать в депрессию. Я должен сказать, что по моему личному одинокому мнению, в полную противоположность верованиям почти всех психиатров, каких я знаю, я полагаю, что раздражение и депрессия – это патологические эмоции, и что они непосредственно ответственны за значительное большинство человеческих бедствий, включая рак. Я собрал 57 так называемых раковых чудес с чрезвычайно тщательной документацией. Раковое чудо состоит в том, что человек не умер, когда онточно, несомненно должен был умереть. В определенный момент времени эти пациенты решают, что раздражение и депрессия, вероятно, не лучший образ действий, потому что им осталось так мало времени, и после этого они становятся любящими, заботливыми, избавляются от раздражения и депрессии и обретают способности говорить с любимыми людьми. У всех 57 человек был один и тот же паттерн. Они полностью отрешились от своего раздражения, они полностью отрешились от своей депрессии, приняв для этого особое решение. И с этого момента опухоли начали сжиматься.
(Я использую слово «раздражение» вместо слова «гнев», поскольку я считаю гнев нормальной эмоцией, если он выражается, когда его чувствуют. После этого он проходит. Но если человек запирает его на задвижку, то он переходит в раздражение или ненависть. Рано или поздно раздражение и ненависть взрываются, убивая других, а если они сдерживаются, человек убивает себя)29.
Преодоление, описанное Эллербруком, составляет в точности сущность религиозного опыта, как его описал Юнг в книге Психология и религия:
Они пришли к самим себе, они сумели принять самих себя, они были способны примириться с собой и, тем самым, также примириться с неблагоприятными обстоятельствами и событиями. Это весьма похоже на то, что раньше выражалось словами: Он заключил мир с Богом, он пожертвовал собственной волей, он предоставил себя воле Божьей.
Юнг прибавляет особенно уместный ответ тем рационалистам, которые считают все такие переживания самообманом:
Есть ли какая-нибудь лучшая истина о конечных предметах познания, чем та, которая помогает нам жить? Именно по этой причине я тщательно отмечаю символы, производимые подсознанием. Это единственное, что может убедить критический ум современного человека. Эти символы убедительны по очень старомодным причинам. Они попросту неисчислимы (overwhelming), что передает по-английски латинское слово ”convincere” (убеждать). То, что лечит невроз, должно быть столь же убедительно, как сам невроз; а поскольку этот последний слишком уж реален, то полезное переживание должно быть столь же реально. Если вы хотите отнестись к этому пессимистически, это должна быть уж очень реальная иллюзия. Но в чем разница между реальной иллюзией и исцеляющим религиозным опытом? Это всего лишь разница в словах. Вы можете сказать, например, что жизнь – это болезнь с очень плохим прогнозом, что она тянется годами и кончается смертью; что нормальность – это численно преобладающий дефект конституции; или что человек – это животное с фатально переросшим мозгом. Мышление этого рода составляет прерогативу привычных ворчунов с плохим пищеварением. Конечная природа вещей никому не известна. Поэтому мы должны принимать их такими, как мы их переживаем. И если такое переживание помогает нам сделать нашу жизнь более здоровой, более прекрасной, более полной и более удовлетворительной для вас самих и для тех, кого вы любите, то вы можете спокойно сказать: «Это была милость Божья».
Эллербрук пришел к заключению, что пациенты с сильно развитым раком должны быть близки к смерти, прежде чем может случиться поворот, но я знаю из моего опыта, что люди могут измениться в любое время. Чем раньше это происходит в ходе болезни, тем больше шансов выздоровления. Если человек вступает на духовный путь прежде, чем он заболел, он становится практически неуязвимым для болезней и несчастья – по крайней мере в психологическом смысле, а очень часто и в физическом смысле. Норман Казинс писал после своего самоизлечения от анкилозного спондилита: «Я научился, что никогда не следует недооценивать способность к возрождению человеческой психики и тела, даже если перспективы кажутся самыми неблагоприятными».