Василиса снова залилась слезами, доктор перестал ругаться.
– Сколько там пролежали эти морепродукты, – пробормотал он, – мы же не в Японии живем, где рыбу утром ловят, а днем суши из нее в ресторанах подают…
Когда все ушли, Бонни горестно вздохнул и заснул. Василиса собралась в аптеку, заодно решила отдать в печать фотографии.
Она ходила больше часа, Бонни два раза просыпался и пил воду, дядя Вася сидел рядом и гладил его по голове.
Снимки получились четкими и качественными, и Куликов позвонил заказчице.
Елена Максимовна ответила сразу, как будто ждала звонка.
Но только явно не от частного детектива.
– Это Куликов звонит, – представился Василий Макарович.
– Кто? – очень громко переспросила клиентка. Кроме ее голоса из трубки доносился какой-то грохот и скрежет, как будто она находилась на металлургическом заводе.
– Куликов! – повторил детектив как можно громче, стараясь перекрыть эти подозрительные звуки.
– Это какой Куликов? – почти прокричала заказчица. – Из санэпидемнадзора?
– Да нет, частный детектив, – Василий Макарович немного понизил голос. – Вы мне поручили расследование…
– Ах, это… – Елена Максимовна явно поскучнела. – Ну, и что у вас?
– Ну, я вам могу предоставить первые результаты, – бодро доложил детектив.
Он знал по своему опыту, что форма подачи отчета важнее его содержания. Если ты сам заранее настроен на неудачу, то и заказчик будет не в восторге. И наоборот – бодрый тон отчета придает всей работе видимость успеха.
– Ну, я прямо не знаю… – протянула Соколовская. – Честно говоря, так плохо со временем… Ну ладно, вы можете подъехать прямо ко мне на объект? Это новый медицинский центр, улица поэта Цветика, дом четырнадцать…
– Хорошо, подъеду! – с прежней бодростью согласился Василий Макарович.
Улицу поэта Цветика он нашел с трудом. Она располагалась в новом районе на севере города, между улицей музыканта Гусли и проспектом доктора Пилюлькина. Четырнадцатый дом оказался только что законченным кубом из стекла и бетона.
Около этого новенького куба стояла разная строительная техника и копошилась бригада работяг.
И тут же, на этом будничном фоне, Василий Макарович увидел свою заказчицу.
Елена Максимовна работала на контрасте. Она была одета в короткое, очень элегантное серое пальто, узкие брюки и сапожки на высоком каблуке. Как ни плохо Куликов разбирался в женской одежде (Василиса над ним всегда по этому поводу посмеивалась), но даже он сразу понял, что и пальто, и брюки, и сапожки на ней очень дорогие. От каждой ее вещи просто исходил едва уловимый аромат высокого качества и соответствующей цены.
Но вот головной убор совершенно не сочетался со всей остальной одеждой. Потому что на голове у Елены Максимовны был оранжевый строительный шлем.
Вообще говоря, это было неудивительно, потому что госпожа Соколовская стояла в окружении большой группы мужчин в рабочих комбинезонах и таких же оранжевых шлемах перед грудой каких-то огромных ящиков и громоздких металлических конструкций. Тут же рядом стоял самый настоящий подъемный кран.
Куликов подошел к Елене Максимовне и деликатно покашлял, чтобы привлечь ее внимание.
– Вы что кашляете? – взглянула на него заказчица. – У вас грипп? С гриппом незачем выходить на работу! Вы мне весь коллектив перезаражаете! С гриппом надо на больничном сидеть! И почему без шлема? Я не допущу нарушений техники безопасности! Мне и без этого неприятностей хватает! И вы вообще кто? Эколог, что ли?
– Да я Куликов, частный детектив! – напомнил ей Василий Макарович. – Я вам звонил… вы мне расследование поручили…
– Ах, да! – на лицо Соколовской набежала тень. – Вот ведь не ко времени вся эта история… ты что – совсем сдурел?
– Извиняюсь… – пробормотал Василий Макарович. – Но вы же сами мне поручили!
– Да это я не вам, – отмахнулась Елена Максимовна. – Это я крановщику, чтоб его… – Она запрокинула голову и закричала: – Ты что цепляешь? Ты что цепляешь, я спрашиваю? Я тебя самого сейчас так подцеплю… тебе вон ту хреновину цеплять надо!
Дальше Елена Максимовна выдала такую тираду, что бывалый Куликов опешил. Ему приходилось иметь дело с матерыми уголовниками, криминальными авторитетами и преступниками самого разного профиля, но ни от одного из них ему не приходилось слышать такой виртуозный мат, как от этой элегантной женщины.
Соколовская заметила его удивление и пояснила: