«Плохо желать кому-то смерти, – проворчала про себя Дейдре, – но если старый герцог Брукмор решит испустить дух на этой неделе, я буду ему премного благодарна».
На туалетном столике с золоченой отделкой в ряд стояли хрустальные пузырьки. Дейдре отодвинула их и посмотрела в зеркало в золоченой раме. Как он мог так поступить? В каком это безумном мире мужчина не видит ничего предосудительного в том, чтобы распоряжаться жизнью окружающих его женщин, даже не подумав заручиться их согласием или, на худой конец, хотя бы предупредить о том, какой «приятный сюрприз» их ждет?
Дейдре закрыла глаза.
– Я ненавижу ее, папа! Она жестокая и подлая, и я ее ненавижу!
Усталое, слегка пристыженное лицо отца всплыло в ее памяти.
– Она не жестокая. Она просто хочет, чтобы ты стала настоящей леди, как и она. Ты можешь этому научиться, Ди. Просто… постарайся ее не злить.
Понимал ли отец уже тогда, кого привел в их мирную любящую семью?
И какое это сейчас имело значение? К чему копаться в прошлом? Отец давно умер, оставив ее с Тессой, за что Дейдре едва ли сможет когда-нибудь его простить.
Дейдре вздохнула. Отец считал, что делает для нее доброе дело. Он хотел, чтобы она исполнила свое предназначение и выиграла баснословные богатства, хранящиеся в трастовом фонде Пикеринга, и потому он старался, как мог, выбрать для нее мачеху, которая сможет научить ее всему, что Дейдре должна знать и уметь. Он был ослеплен молодостью и красотой Тессы и отчего-то ничего не знал о ее злобной сущности, хотя мог бы задаться вопросом: по какой причине красивая леди из приличной семьи так долго засиделась в девках?
Тесса убила папу. Для Дейдре это был очевидный факт. Мачеха не заколола его ножом и не добавила яд в его портвейн, но сути это не меняло. Тесса, зеленоглазая ведьма с непомерными запросами и дорогостоящими привычками, обобрала отца дочиста.
Отцу так застило глаза ее декольте, что к тому времени, когда он понял, куда утекают его финансы, было уже слишком поздно что-то исправить. Он постарел за одну ночь, он как-то усох и съежился, словно его изнутри сглодал червь. И у этого червя было имя – жадность леди Тессы.
А потом он умер. Сердце его перестало биться посреди ссоры с его упорствующей в грехах, нераскаявшейся женой.
В отсутствие добросердечного мужа, который хоть как-то сдерживал ее, Тесса стала издеваться над Дейдре и слугами Вултона столько, сколько было угодно ее злобной душе.
До свидания, Тесса.
Здравствуй, Брукхейвен.
Дейдре открыла глаза и обвела взглядом комнату. Дверь в соседнее помещение была изящно замаскирована золоченой панелью.
Она встала, подошла к двери и, приняв решение, быстро повернула ключ в замке.
Она наказана? Тогда и брачной ночи тоже не будет. В этот момент постучали в дверь, выходящую в коридор. Дейдре достала большой ключ из замка и спрятала в декольте.
– Да?
В комнату вошла Патриция. Дейдре завидовала своей кузине Фиби, потому что ее горничная превосходно делала прически.
И, как никто другой, умела украшать шляпки.
Оказалось, что у Патриции к тому же и доброе сердце.
С ласковой улыбкой поставив чайный поднос на туалетный столик, она спросила:
– Вам еще что-нибудь понадобится, миледи?
О, да, как же она могла забыть! Теперь Дейдре была маркизой Брукхейвен и могла распоряжаться кем и чем угодно, кроме своей собственной жизни.
– Я пока не хочу чаю, Патриция. – От одного запаха еды Дейдре подташнивало. В том состоянии, в котором она сейчас находилась, есть совсем не хотелось. – Может, немного позже приготовите мне горячую ванну? – Хотелось побыстрее смыть с себя этот день. И снять с себя свадебное платье. Но пока ей нужно было кое-что обдумать.
Патриция сделала реверанс, забрала поднос и вышла из комнаты.
Дейдре душил гнев.
Если случится самое худшее, если Брукхейвен продолжит вести себя как тиран, если окажется, что она совершила самую непоправимую ошибку в жизни…
Она просто может бросить его и уехать, вернуться к Тессе.
Нет.
На самом деле да.
Ты не хочешь его бросать. Ты просто злишься.
О, «злишься» – это еще очень мягко сказано.
Если ты уедешь от него, тогда как он сможет тебя полюбить?
Дейдре выпрямила спину. Она не останется тут, если ее не любят, и она не станет молить о любви никого, даже самого маркиза Брукхейвена.