— Вообще-то я тоже не горю желанием ночевать в одной постели с матерой феминисткой, — парировал Том, — но я, по крайней мере, от этого не умру.
— А с чего ты взял, что я собираюсь умирать? Хорошо, мы вместе берем эту комнату! — выпалила Катя.
«Ну вот, доигралась! Сейчас он возьмет тебя тепленькой!» — пульсировало у нее в голове.
— Видишь, не так все и плохо, — с иронией произнес Том. — Кстати, обожаю трезвомыслящих женщин с рыжими волосами и зелеными глазами.
— Серо-зелеными! А я обожаю мачо, потому что в одном они всегда предсказуемы: как только открывают рот — можно подставлять тарелку. Лапши хватит на целый день!
— Надо же, какой у тебя богатый опыт по части лапши, — отбил Шюрманн и, воспользовавшись ее замешательством, схватил со стойки ключ, после чего, не обращая внимания на будущую соседку, деловито устремился наверх.
«То ли еще будет…» — подумала Катя, следуя за ним.
Долго ждать сюрпризов не пришлось. Катя перехватила наглую ухмылку Тома и застыла: посреди номера незыблемо стояла двуспальная кровать!
— Но ведь ее можно как-то разобрать… — с надеждой выговорила она, поставив свою сумку на ту половину, что была ближе к окну. Номер и в самом деле оказался с видом на море, но Кате было не до этого.
— Ставки принимаются, — усмехнулся Том, наблюдая за тем, как она поднимает покрывало, чтобы с ужасом убедиться в том, что лежачее место абсолютно монолитно! Кровать не только не подлежала разборке, но ее и с места-то было не сдвинуть.
— Ничего, ты все равно будешь спать на кушетке. — Катя сказала это с максимальной непреклонностью.
— С какой стати?
— Когда дама просит, джентльмен обязан уступать!
— Что-то я не вижу здесь ни дамы, ни джентльмена, ни тем более кушетки, — насмешливо ответил Том.
Катя обежала взглядом комнату. Меблировка самая элементарная: шкаф у стены, письменный стол, еще один столик с двумя стульями. За дверью — ванная. И действительно ни намека на кушетку.
— Нет, так не пойдет! В одной постели с тобой я спать не буду! — решительно объявила Катя.
— Если тебе привычнее на балконе или на полу, я не возражаю, — спокойно отозвался Том.
Он вынул сигарету и закурил.
— Ты что, собираешься здесь курить? — мрачно спросила Катя.
— Вообще-то я уже курю.
— Если уж я вынуждена делить с тобой комнату, то, по крайней мере, могу рассчитывать, что ты ее не закоптишь! — Девушка была вне себя.
— У вас, феминисток, односторонний взгляд на вещи. То есть вещей вы как раз и не видите — только себя и свои проблемы. Если уж мне приходится делить эту комнату с тобой, то я могу себе позволить курить сколько захочу, хотя бы в виде компенсации. — Том просто излучал спокойствие.
— Эгоист! — бросила Катя и отправилась на балкон — излить душу подруге по мобильному телефону.
Том проводил свою соседку глазами. У нее действительно упругая попка, да и все остальное тоже ничего. Вот если бы она не была феминисткой… Он начал разбирать вещи, в то же время прислушиваясь к обрывкам Катиных слов. Судя по всему, она действительно разозлилась и испугалась одновременно. «Ну, что же, — подумал он, — все будет гораздо интереснее, чем я предполагал. Она…»
— Пойду прогуляюсь. — Вернувшись с балкона, Катя нарушила ход его мыслей. — Я ведь не обязана сидеть на привязи в своей комнате.
— В нашей, — поправил Том.
— Нет, в моей комнате, где тебе позволено переночевать! — отрезала Катя.
Она сначала распаковала свою сумку, потом проверила почту на ноутбуке и, встав со стула, с удивлением обнаружила у двери соседа, готового к выходу.
— Что такое?
— Я тоже хочу прогуляться. Ты не против?
— А что, обезьянничанье обязательно?
Том молча закрыл за ней дверь, и они вместе спустились вниз.
— Уже восемь часов. Пошли поужинаем вместе? — предложил он.
— С тобой? Уж лучше я лягу спать голодной.
Том всем своим видом давал понять, что его веселят язвительные замечания Кати и ничего другого он от нее не ждет.
— Ладно, тогда пойду навещу коллег. Вернусь поздно. Тебе не обязательно меня ждать, котенок.
Катя поджала губы.
— Да ради Бога, — как можно безразличнее ответила она. — Поверь, я не стану сгорать от ожидания, пока ты будешь шататься без дела.
Она наблюдала, как Том пошел в сторону торгового дома, расположенного недалеко от «Курхауса», самого дорогого отеля в Шевенингене, где, по рассказам, ужин на одного равен годовому бюджету одной из стран, положению в которой посвящена конференция. Наконец-то этот мужлан оставил ее в покое. Хоть бы он вернулся попозже, когда она уже уснет, тогда ей не придется выслушивать его тупые комментарии. Катя развернулась и отправилась на бульвар. «Как в отпуске», — разнеженно подумала она и присела на скамейку, с которой открывался потрясающий вид на море. Слева, совсем близко, виднелась пристань, кромка которой выдавалась далеко вперед и являла собой уродливое нагромождение рукотворных островков. На одном из них была установлена башня со смотровой площадкой, с которой, наверное, открывалась великолепная панорама города и моря. Стоит туда сходить… Хотя стоп! Она здесь отнюдь не в отпуске, а в командировке! Просто выдался свободный вечер. И судьба свела ее с таким чудовищем, как Шюрманн! Для этого парня не существовало ничего святого. Для того чтобы в этом убедиться, достаточно прочитать любую его публикацию. Даже в информативной заметке он умудрялся наговорить гадостей всему слабому полу. Вернее, тем, кого он считал слабыми. С фантастической глухотой этот тетерев, казалось, не слышал ничего происходящего в женском движении и в мире вообще. И обиднее всего, что именно он регулярно публично глумился над ее колонкой в журнале «Леди — первые», посвященной проблемам современных женщин. Катя была счастлива, что уже несколько лет работает в издании, придерживающемся принципа «золотой середины»: не поливающем мужчин площадной бранью, но и не зацикленном на фитнесе и шейпинге. Она, естественно, понимала, что не над чьими-нибудь, а над ее идеями Том издевается в своих гнусных статьях, но из-за отсутствия прямых ссылок не могла ничего доказать. Да и зачем начинать дискуссию? Чтобы лишний раз польстить его жеребячьему самолюбию? Такого упертого эгоцентрика все равно с места не сдвинешь.