— Куда?
— Сначала в «Бонбоньерку», а потом в отель «Принц Адальберт». Насколько я знаю, она все еще там.
Окно в комнате Этты было открыто. Она сидела, скорчившись, накинув на плечи пальто из верблюжьей шерсти, и ждала, что вот-вот постучат в дверь.
Через десять минут… сказала Лора Фройдберг.
Зачем она на это согласилась? Она не хотела видеть эту женщину, не хотела слышать ее голоса, не хотела, чтобы ей напоминали обо всем, что пришлось из-за нее пережить.
«Я непременно должна поговорить с вами, госпожа Ахенваль… Я только что приехала в Мюнхен… Нет, не по телефону, это исключено… Я должна рассказать вам то, что вы, наконец, должны знать… Умоляю вас, всего лишь четверть часа. Это важно для вас… И для меня — от этого зависит моя жизнь… Жизнь моего мужа…»
Этта не смогла ей отказать.
А теперь идет время, но Лора Фройдберг все не появляется.
Вдруг Этту пронзила неожиданная догадка — вероятно, Лора фон Фройдберг пропустила мимо ушей название отеля и предположила, что Этта сейчас дома, а в магазине ей дали номер отеля. Наверное, она уже стоит перед дверью ее квартиры и ждет.
Этта быстро надела пальто и вышла из номера.
Но у дома ее никто не ждал, улица была пуста. Значит, Лора фон Фройдберг не дождалась ее. Этта вошла в квартиру и закрыла за собой дверь.
Ее встретила могильная тишина. Темнота… и запах… Духи, которыми она никогда не пользовалась, но иногда чувствовала от Гвидо.
Она включила свет, слыша свое собственное дыхание и стук сердца. Откуда этот чужой запах? Что-то заставило ее открыть балконную дверь…
На том самом месте, где сегодня лежал Гвидо, лежала чья-то скорченная фигура. И смертельная рана такая же. Рядом — тот же ржавый железный крюк.
Лора фон Фройдберг. Ее убили тем же способом, что и Гвидо. На ней был серо-голубой костюм, серо-голубое пальто из того же материала и одна голубая перчатка. Вторая лежала на полу рядом с сумочкой…
Этта в полной растерянности смотрела на убитую женщину и вдруг заметила письмо, торчавшее из сумочки. Крупный, размашистый почерк Гвидо.
Она смогла разобрать только несколько слов: «Ты — любовь моя последняя…»
Виктор решил поехать к Ренате и окончательно все выяснить. Он должен знать, что происходит, и должен быть рядом с Эттой.
Перед домом Ренаты стояли две полицейские машины, а наверху, в квартире Этты, во всех окнах горел свет.
Рената встретила Виктора с пылающими щеками, вся дрожащая от волнения.
— Виктор, слава Богу!
— Что случилось?
— Криминальная полиция… Я этого больше не вынесу!
У Виктора пересохло во рту, и он едва выговорил:
— Что? Еще кто-то убит?
— Кажется, женщина. Она лежала под одеялом на носилках, и, когда ее проносили мимо меня по лестнице, я думала, что у меня разорвется сердце.
— Это… это была Этта Ахенваль?
— Не знаю. Полицейские из отдела убийств еще здесь. Они и у меня уже были. Спрашивали, не слышала ли я чего-нибудь. А я пришла домой только пятнадцать минут назад и… Виктор, что ты об этом думаешь? Это же не может быть Этта Ахенваль. Она ведь… Разве она не в отеле?
— Час назад Этта ушла домой. Я ее видел в коридоре отеля… — Не закончив фразу, Виктор вдруг резко повернулся, выскочил из квартиры и стремглав понесся на третий этаж.
Ему открыл какой-то полицейский.
— Я — доктор Брюль. Хотел бы поговорить с комиссаром Фрайтагом.
— Там, пройдите дальше. — И полицейский махнул рукой в сторону спальни.
Еще из коридора Виктор увидел широкую кровать, комод с трехстворчатым зеркалом, перед которым сидел Дундалек и что-то записывал.
Вдруг Виктор услышал знакомый голос…
— Да, господин комиссар, так и было. — Голос Этты.
И тут он увидел ее.
Она была бледна, голубые глаза лихорадочно блестели и еще больше расширились, когда она заметила Виктора.
Фрайтаг медленно подошел к нему.
— Ну, господин доктор, хотите изменить ваши показания?
— Нет. Мне нечего добавить к сказанному ранее.
— А почему вы оказались здесь?
— Я приехал к своей сестре Ренате — она живет этажом ниже. Сестра рассказала мне о новом преступлении и о том, как мимо нее пронесли женщину на носилках… Я испугался за Этту, потому и прибежал сюда.
— Предположим, что все так. Но у меня к вам еще один вопрос: некоторые свидетели утверждают, что госпожа Ахенваль и раньше нападала на своего мужа, а в свете последних событий эти показания приобретают новую силу.
— Ни о чем подобном мне не известно.