Рут нетерпеливо отмахнулась.
— Причем у нее столько бесстыдства, что хочется дать по морде… С утра до вечера разгуливает теперь с этим Виктором, ездит с ним за город, наряжается, как кукла, надевает самые дорогие платья. А Роман — такой осел!
— А что Роман?
— Он, конечно, на стороне своей любимой кузины. Ты же его знаешь… Этта для Романа — неземное существо. Ах, мне все это так действует на нервы, Осси. Но цыплят по осени считают. Я скоро опять приду. Только Роман ничего об этом знать не должен.
И Рут ушла, громко захлопнув за собой дверь.
Харальд фон Фройдберг спустился вниз из пансиона, погруженный в свои мысли. Он полчаса прождал у закрытой двери комнаты Рут и даже немного поговорил с сестрой Маргой.
— Все, что я могу вам сказать, господин Фройдберг, это то, что ваша жена звонила сюда в субботу пять раз…
— Из Зальцбурга?
— Да, из Зальцбурга. На пятый раз она, наконец, дозвонилась и поговорила с Рут. Но о чем, я, конечно, не знаю.
— И вы не знаете, была ли моя жена здесь?
— К сожалению, нет… Видите ли, такие вещи мы не контролируем. У нас каждый живет в своих четырех стенах так обособленно, как в своей собственной квартире. Мы не интересуемся, кто приходит или уходит…
Ждать Фройдбергу больше не хотелось.
Медленно, шаг за шагом, он преодолел последние ступеньки, все еще безотчетно надеясь на встречу с Рут.
И она, действительно, появилась. Увидев его, Рут с испугом отскочила назад и громко вскрикнула. Фройдберг растерянно посмотрел на нее.
— Да что случилось, Рут? Ты же совсем…
— Я… Я думала, что ты уже далеко, за семью морями…
— Что это значит? Почему за семью морями?
Рут понемногу справилась с собой.
— Никто не мог тебя найти. Где же ты был?
— На Альме… У друзей Хайнца Цирша. А что? Кто меня искал?
— Тебя ищет полиция, Харальд… Они думают, что ты сбежал.
— Я? Сбежал?
— Из-за убийства Гвидо Ахенваля.
— Да это же смешно! Какая может быть связь между мной и убийством?
— Я не знаю, Харальд… Но тебе надо пойти в полицию…
— Меня не интересует Гвидо Ахенваль, — резко выкрикнул он. — Я хочу знать, что с Лорой… Она была у тебя? В Зальцбурге ее нет. Наша уборщица говорит, что она уехала в субботу. Куда, Рут? Ты должна знать!
Рут опустила голову и ничего не ответила.
— Почему ты не отвечаешь? — набросился на нее Фройдберг. — Вы же в субботу разговаривали по телефону. Что тебе сказала Лора?
— Она хотела приехать в Мюнхен.
— И она приехала?
— Лора мертва, — бесцветным голосом произнесла Рут.
С лица Фройдберга исчезла вся краска.
— Как так мертва? Лора?.. Она что-то сделала с собой?
Рут покачала головой.
— Все было так же, как с Гвидо. Убийство… На том же месте и тем же способом… В квартире Этты.
— Тогда это Этта…
Рут прямо и твердо посмотрела ему в лицо.
— Лора позвонила Этте в субботу в половине пятого и договорилась встретиться с ней в ее квартире. Это все, что я знаю.
Губы Фройдберга превратились в тонкую линию, будто порезанную бритвенным лезвием.
— Это неправда, Рут, ты знаешь больше. Ты знаешь…
Она беспомощно пожала плечами.
— Что ты от меня хочешь, Харальд?.. Я только прошу тебя пойти в полицию. Фрайтаг думает…
— Что думает Фрайтаг?
— Что… что это был ты… Ему приходится так думать. Иди к нему и скажи, где ты был. Иди прямо сейчас…
— Господи… — пробормотал Фройдберг, не в силах сдвинуться с места.
Он обливался потом и чувствовал, что вот-вот боль буквально обрушится на него. Он все еще не осознавал, что Лора мертва…
Его красный автомобиль был припаркован на другой стороне улицы. Он сел в него и поехал в полицию.
Комиссар Фрайтаг на цыпочках проследовал за главврачом в палату и остановился у двери, которую за ними беззвучно закрыла медсестра.
Профессор Троге, в белом медицинском халате, с прямыми седыми волосами и утонченно-нервным лицом, быстро подошел к кровати, на которой лежала Лора фон Фройдберг.
Она не шевелилась. Голова ее была плотно перевязана, маленькое лицо под повязкой покрыто восковой бледностью, а большие, прозрачные, как горные озера, глаза лихорадочно блестели и бесцельно скользили по белой стене, будто пытаясь заглянуть за нее.
Профессор Троге осторожно взял руку, лежащую на одеяле, и в тот же момент Лора задвигала сухими губами, и через некоторое время послышалось ее тихое бормотание:
— Харальд невиновен. Это сделала Этта Ахенваль… Радио… музыка… за дверью… она позвала меня… Рут не хотела… из-за Романа… — Так продолжалось три минуты, пять, семь… — Ее письма… конечно, все время только кошечка… Но правда… Я же должна сказать правду, прежде чем… Позовите же его… Мой муж невиновен…