— Моя бедная сестра заварит себе валерьянки и опять заснет… Наконец-то я могу переброситься с вами парой слов. Я весь вечер ждал этого.
— Знаю. — Этта завинтила крышку кофеварки. — Я тоже хотела поговорить.
— Вы помните нашу встречу в «Принце Адальберте»?
— Вы были очень добры ко мне, я этого не забыла. Наверняка вы теперь лучше понимаете, почему мне иногда приходится ночевать в гостинице.
— Это я понимаю, но не понимаю многого другого. Можно, я буду выражаться прямо?
— Конечно. — Этта посмотрела ему прямо в глаза. — Я даже хотела бы этого.
— Я не понимаю, почему ваш муж так плохо говорит о вас?
— Что же он вам обо мне говорил? — с горечью спросила Этта.
— Да то же самое, что рассказывал моей сестре… что вы вышли за него замуж только из-за его банковского счета, что он теперь несчастный человек и страдает из-за вас. Почему вы позволяете ему так о себе говорить?
— Может быть, это и есть его цель, чтобы я в один прекрасный момент не выдержала…
— Вы имеете в виду, он хочет, чтобы вы подали на развод?
— О-о, этого уж он точно не хочет. Совсем наоборот. Единственное, чего он боится, так это развода.
— Тогда что?
— Ах, не знаю… Может быть, мне только кажется…
— Вот и мне сегодня так показалось. — Виктор подошел к Этте и дотронулся до ее холодной, как лед, руки. — Очень хотелось бы вам помочь.
— Я вам доверяю, но вы не можете мне помочь. У меня такое предчувствие…
— Вы чего-то боитесь?
— Да…
— Чего же?
— Завтрашнего дня. Завтра решится, подам ли я на развод. Боюсь, если это произойдет, мой муж… наделает глупостей.
— Каких же?
— Этого я как раз и не знаю, поэтому так и неспокойна. Он пойдет на все, чтобы не допустить развода.
— Но вы твердо решили уйти от него?
— Да, — честно призналась Этта. — Я его больше не люблю. Когда-то любила, не из-за его счета в банке, как он теперь говорит, любила, потому что была молода и очень неопытна. А теперь я знаю, каков он на самом деле, и… — она неожиданно замолчала.
Виктор легко провел рукой по ее волосам.
— Вы правы, теперь самое время выпутаться из этих отношений. Дадите завтра знать, как только все закончится?
— Конечно…
В это мгновение дверь распахнулась, и в кухню ворвался Гвидо Ахенваль.
— Можно узнать, что все это значит? — заорал он, бросая на стол записку.
Этта с побледневшим лицом отпрянула назад.
— Записка лежала в моей сумке…
— Мне наплевать! Я хочу знать, что тут замышляется! Когда ты говорила с Фройдбергом?
— Я буду говорить с ним только завтра.
— Завтра? С какой целью?
— Ты очень хорошо знаешь, — холодно ответила Этта.
— Да, знаю. Еще что-нибудь придумала, чтобы от меня избавиться? Черт возьми! — Ахенваль с грохотом опустил кулак на стол. — Ты не будешь говорить с этим отродьем, с этим хулителем…
Этта повернулась к Виктору:
— Уходите, доктор. Пожалуйста, уходите!
Но Ахенваль крепко схватил его за руку.
— Нет, он останется. Пусть все знают, какая ты лицемерная дрянь. Ты превратила наш дом в преисподнюю. Тебя нельзя познакомить ни с одним мужиком, чтобы через несколько минут не найти обжимающейся с ним в каком-нибудь углу…
— Вы что, совсем голову потеряли? В каком тоне позволяете себе разговаривать? — возмутился Виктор.
— Ах, успокойтесь. Я лучше знаю свою жену, ее здесь все знают… Вы не первый, с которым она… И не последний. Так что не вообразите себе чего-нибудь!
— Доктор, пожалуйста, уходите! — чуть не взмолилась Этта.
— Да, идите, идите ко всем чертям! — вне себя закричал Гвидо.
— Ну, хорошо. Если вы так настаиваете, я уйду, — не выдержал Виктор и решительно покинул дом Ахенвалей.
А Гвидо, немного успокоившись, решил продолжить вечеринку с гостями, и все уехали в поисках очередного питейного заведения. Этта осталась одна, обуреваемая тяжелыми мыслями. Неожиданно тишину дома нарушил телефонный звонок.
— Этта, это Роман, ты уже спишь?
— Нет, Роман. Что ты хочешь?
— Думаю, будет лучше, если ты пойдешь в отель. Гвидо в отвратительном состоянии. Дело с Фройдбергом его страшно разозлило… Когда Фройдберг приехал в Мюнхен?
— Он позвонил мне вчера в магазин. Хотел поговорить с Гвидо, но я подумала, что из этого ничего хорошего не выйдет, и договорилась с ним о встрече на завтра. Если бы у Гвидо была чистая совесть, ему не пришлось бы так распаляться, — дрожащим от волнения голосом говорила Этта. — Но все то, в чем он мне клялся и что обещал, оказалось ложью. Их связь все еще продолжается, и я поставлю все точки над «i». Когда-нибудь это должно было случиться, и, наконец, решилась. Гвидо это тоже понимает.