— Минуточку… Вы меня совсем запутали, господин комиссар. Я не это имел в виду… У него не было никаких оснований убивать Лору.
— Ага… Теперь до меня начинает доходить логика ваших рассуждений. Он просто перепутал.
— Вот именно… Принял Лору за Этту Ахенваль.
— А как он проник в квартиру?
— У него был ключ.
— Но ведь госпожа Фройдберг звонила у входной двери, и этот звонок должен был заставить его задуматься. Обычно в свою собственную квартиру не звонят, ее открывают своим ключом.
— Каждый может забыть свой ключ.
Фрайтаг откинулся назад и закурил.
— Ваша версия довольно умна. В ней — только одна ошибка, доктор Брюль. В тот час, когда была убита Лора Фройдберг, Роман Кайзер находился на другом конце города в своем офисе.
Поджав губы, Виктор мрачно смотрел перед собой.
— Если это не Роман Кайзер, тогда не знаю… Я сдаюсь.
— Ладно, довольно комбинаций. Давайте факты… Почему вы считаете, что Этта Ахенваль сбежала?
— Она позвонила мне… — И Виктор подробно рассказал о телефонном разговоре. Потом добавил: — Она не назвала имен, только сказала — я не одна. Не знаю, но чувствую, что все это каким-то образом связано с Романом. Говорите, что хотите, господин комиссар!
— Да я ничего и не говорю, — улыбнулся Фрайтаг. — И не спорю с вами. Роман действительно причастен к этому делу. Но то, что он хотел убить Этту, чтобы стать ее наследником… тут я вам не поверю. Впрочем, он бы и не смог этого сделать, даже если бы очень хотел.
— Не смог бы? Кто же ему помешает?
— Мы, дорогой доктор. Роман Кайзер круглосуточно находится под нашим наблюдением.
Виктор удивленно посмотрел на комиссара.
— А почему? Вы же сами говорите, что его не подозреваете.
— У нас есть основания наблюдать за ним, но мы преследуем совсем другую цель, господин доктор. Во всяком случае, вам не надо бояться, что он может убить Этту Ахенваль. Это единственное, чего он точно не сделает.
На столе Фрайтага зазвонил один из телефонных аппаратов.
— Извините, — пробормотал он и снял трубку. — Комиссар Фрайтаг. — Больше он ничего не сказал, лишь молча смотрел на Виктора остекленевшим взглядом. Затем резко поднялся и вежливо произнес: — Мне придется прервать наш разговор, господин доктор.
— Это связано с… госпожой Ахенваль?
— Еще не совсем понятно. Не могу сказать ничего определенного. Но, если хотите, посидите в приемной и подождите. Я потом все расскажу, если будет возможно.
— Что возможно?
На лице Фрайтага мелькнула загадочная улыбка.
— То, чего я жду.
Часы на доске приборов показывали 22.10, когда Этта остановила машину перед своим участком. Ставни дома были плотно закрыты, и она разочарованно прошептала:
— Романа еще нет.
— Ничего страшного, — ответила Рут. — Он вот-вот приедет… Выключи фары.
— Я не знаю… Давай лучше подождем Романа в машине, — с сомнением в голосе предложила Этта.
— Зачем же? Ты что, привидений боишься?
— Я так давно не была в этом доме, Рут… Собственно говоря, никогда не любила его… даже летом… Он всегда такой мрачный, холодный и сырой…
— Не хватает, чтобы ты еще сказала «зловещий». Зловещий дом… — засмеялась Рут. — Пойдем, не будь ребенком, Этта. Через пять минуту нас будет тепло и уютно.
Обе женщины вышли из машины и направились к дому. Этта открыла тяжелую дубовую дверь, и через маленькую прихожую они прошли в большую комнату.
— Хотела бы я знать, — глядя вверх на лестницу, ведущую на второй этаж, сказала Этта, — кто может чувствовать себя здесь уютно.
— Наверно, твой отчим, который тебе все это завещал.
— Наверняка, нет. Он же сам получил его по наследству.
— Ну, садись же, наконец. — Рут подтолкнула Этту к камину. — Не снимай пальто, а шаль оберни вокруг ног. Я зажгу огонь в камине и полдюжины свечей, они тоже будут греть… Хочешь, приготовим глинтвейн.
— Было бы неплохо… Я бы могла сейчас…
— Ничего ты не будешь. Только тихо сидеть, спокойно дышать и чувствовать себя в надежном, защищенном месте. — Рукой, одетой в черную перчатку, Рут слегка прошлась по щеке Этты и принялась за работу.
Зябко поеживаясь, Этта наблюдала за ней и прислушивалась, не прибавится ли к окружающим звукам звук подъезжающей машины Романа. Ей хотелось бы, чтобы Роман был уже здесь.
Рут вытащила из огромной сумки пестрые упаковки с печеньем и засахаренными фруктами, а в маленькой кухне уже булькал глинтвейн, пахнувший гвоздикой и корицей.