— Что он забирал деньги, которые ей приходилось от него прятать?
Дундалек выпятил нижнюю губу и кивнул.
— Да и вообще, жили они, по всей видимости, как кошка с собакой. По слухам, распадающийся брак. Она обманывала его, он пил.
— Но финансовые отношения были односторонними, имущество ведь принадлежало ей, так? Фабрика и магазин тоже.
— Да. Она унаследовала все от своего отчима.
— А когда она заметила, что в сейфе нет денег?
— После скандала. До того, как ушла в отель. Она показала, что вышла из дома минут на пятнадцать позже остальных, без четверти два, а без пяти два была уже в отеле.
— А Ахенваль?
— Пока еще не ясно, где Ахенваль провел последний час своей жизни. Он расстался со своими собутыльниками и хотел зайти еще в какой-нибудь бар. Парень, который его убил, видно, знал, где он был. Можно также предположить, что парень не чужой. Он хорошо ориентировался в квартире и знал, что деньги были у Ахенваля. Спальня жены находится в конце коридора, окнами на улицу. Балкон выходит на заднюю сторону, на тихую, неосвещенную территорию. Он мог там безбоязненно ждать, пока Ахенваль не вернется домой, а вернулся он предположительно в половине третьего. Потом все произошло очень быстро и почти бесшумно, потому что никто в доме не проснулся. Я предполагаю…
— Дундалек, — прервал его Фрайтаг, — предположения пока оставим. Я быстро просмотрю материал а потом решим, с какой стороны подходить к этому делу. — Он открыл желтую папку и начал медленно перелистывать страницы, делая короткие пометки.
Дундалек откашлялся.
— Что-нибудь неясно?
— Честно говоря, мне пока все непонятно. Кто позвонил? Вообще, можно ли утверждать, что подняла по тревоге линейную службу именно женщина?
— Это совершенно точно. Правда, она говорила явно измененным голосом — с зажатым носом или еще как-то, но это была женщина. Она назвала адрес Ахенваля и сказала, что владелец квартиры убит. Когда дежурный попросил ее назвать свое имя, она еще крикнула: «Немедленно взломайте дверь!» — и повесила трубку.
— Кого еще допрашивали по этому поводу?
— Соседей по дому и всю компашку, за исключением двоих, с которыми еще не говорили. Это доктор Брюль и Осси Шмерль. Доктор Брюль приглашен к половине десятого и уже ждет за дверью.
— Осси Шмерль, — медленно проговорил Фрайтаг. — Мне кажется, у нас на него что-то есть, что-то было с ним связано.
— Вот именно, — ухмыльнулся Дундалек. — Поэтому-то его еще и не вызывали. Комиссар Борхард тоже кое-что помнит.
— Если не ошибаюсь, он подделывает картины, а пару лет назад подделывал этикетки.
— Мне надо посмотреть, господин комиссар. Я уже велел принести его дело, — вскочил Дундалек.
— Еще минуточку, — остановил его Фрайтаг. — А что с пуговицей от пальто?
Пуговица от пальто, о которой говорил Фрайтаг, и которая лежала на столе, имела форму валика и была сделана из светлой кожи, на ее задней стороне в маленьком ушке висело несколько оборванных шелковых ниточек ядовито-зеленого цвета. Пуговицу нашли рано утром на стройке, а именно на второй ступеньке, совсем рядом с переходом на леса. И так как практически стопроцентно известно, что убийца попал в квартиру именно этим путем, логично предположить, что он и потерял эту пуговицу.
— Может, нам повезет с ней. Она не принадлежит никому со стройки и никому из тех, кого уже допрашивали.
— Вот это я как раз и хочу узнать, Дундалек. Верно ли, что пуговица не принадлежит никому из этой компании? Пригласите ко мне доктора Брюля и возвращайтесь сюда с делом Осси Шмерля.
Комиссар сразу обратил внимание на коричневое короткое пальто вошедшего человека. Хороший покрой, подкладка из верблюжьей шерсти и — роговые пуговицы.
— Садитесь, господин доктор. — Он указал на стул для посетителей, а сам присел к своему столу. — Вы знаете, о чем пойдет речь?
— Догадываюсь, — ответил Брюль. — Об убийстве Гвидо Ахенваля.
— Верно. Я хотел бы задать вам несколько вопросов.
— Спрашивайте. Только мне надо успеть к половине одиннадцатого на площадь Одеона. У меня там деловая встреча.
Фрайтаг любезно улыбнулся и заметил, что не задержит его надолго.
— Вы давно знакомы с Ахенвалем, господин доктор?
— Я познакомился с ним только вчера вечером.
— А с его женой?
— Тоже.