— Какого черта ты тут делаешь, брат? — спросил он парня, приходившегося правой рукой Максима.
Миша Зарецкий, известный как Торпеда, потому что был смертельно опасным сукиным сыном. Он быстро пожал протянутую Габриэлем руку, осторожно, чтобы не потревожить Спящую красавицу. Даже не взглянул на нее, что было хорошим началом.
— Макс послал меня.
И вот тут в Габриэля словно выстрелили из пулемета. Он понял...
У него все еще есть команда. Он все еще в игре, пусть и ушел от них годы назад. У него не было охраны в штате. Но гребаная команда. Возникли проблемы, и союзники дали ему охрану.
Люциан Фейн дал ему информацию.
Максим послал Мишу — смертельное оружие.
Святое дерьмо.
Неуверенный, что думать, он вошел в открытую Куаном дверь. Не должен ли он сильнее удивиться? Может, разозлиться на себя? Разочароваться в себе, что на самом деле никогда окончательно не покидал криминальный мир, как хотел, чтобы все думали, — включая себя самого. Его же покрывали. Сотни человек. Не то чтобы он обманывал себя, что станет законопослушным, уважаемым бизнесменом и меценатом, но определенно считал, что находился чуть дальше от криминала, чем оказалось на самом деле.
Но он был рад. По крайней мере, в этот момент. Он обладал респектабельностью, верно, но возникни угроза, и его способность сеять страх окажется хорошим подспорьем.
Потому что именно так был устроен их мир — чем ты больше и злее, тем лучше. Закон «Выживает сильнейший» до сих пор действует. Если кто-то был слаб, он становился мишенью. На время. Если он ожесточался, обозначал границы, хорошо играл, то мог выжить.
Пока не появлялись бандиты наподобие Фурио и Стефано, которые угрожали любимым людям. Тогда не оставалось другого выбора, кроме как пойти наперекор совести и собственным принципам и пристрелить ублюдков прежде, чем они восторжествуют.
— Думаешь, она отключилась на всю ночь?
Ева издала забавный звук и подняла голову, смущенно оглядываясь. Не вопрос Куана разбудил ее, а удушающая хватка Габриэля. Он ослабил руки.
— Мы на месте? — сонно спросила она.
— Я собираюсь уложить тебя в постель.
Она заерзала.
— Я в порядке. Могу идти сама.
Он посмотрел на нее.
— Правда, Габриэль. Со мной все хорошо.
Мужчина медленно поставил ее на пол. Ему бы совсем не хотелось, чтобы девушка думала о том, что он или его парни видят ее слабой.
— Я собираюсь воспользоваться ванной. — Ее движения были нехарактерно скованными, пока она шла через главную комнату к ванной. Понятно, почему.
Как только Габриэль услышал щелчок двери, то подошел к бару перед окном и налил в три стакана водки на два пальца. Не колеблясь, он опрокинул прозрачную жидкость, наслаждаясь обжигающим по горлу потоком. Куан и Алек не отставали.
Взяв телефон, Габриэль набрал близнецов Беркман.
— Который из вас? — спросил он, как только подняли трубку. По одному лишь голосу невозможно было понять, какой из братьев ответил.
— Абель.
— У вас все схвачено?
— Конечно, — спокойный голос Абеля противоречил тому, что кружилось в голове Габриэля.
— Я не могу к вам приехать...
— Мы тебя и не ожидали, босс. Сколько еще нам позволять ему цепляться за жизнь?
Габриэль разочарованно вздохнул. Он разрывался. Хотел собственноручно разобраться с Фурио, но не мог оставить Еву. Чем дольше парни удерживают этого ублюдка, который был таким же профи, как и они, тем больше шанс, что что-то пойдет не так.
— Ударь его, — наконец произнес Габриэль. Страх и раны Евы, заполнившие его разум, объясняли эту необычную просьбу. — Хочу услышать его боль.
В трубке послышался удар и рев с последующим отборным матом, но он не почувствовал удовлетворения, так как не сам нанес этот удар.
— Удар обухом по лучевой кости, если нужны подробности, — отозвался Абель, словно зная, что этого недостаточно. — И, уверен, локтевая кость тоже неважно себя чувствует. Маленький бонус.
— Так лучше.
— Жнец звонил.
Габриэль помял затылок, чтобы хоть немного ослабить напряжение. Зачем Винсенту звонить Абелю? Если только Алек не сообщил ему, что они повязали Фурио.
— Серьезно?
— Ага. Высказав рекомендации, как получше разобраться с этим куском дерьма, сказал: «Скоро увидимся». Что думаешь об этом?
Чертов Винсент. Парень никогда ничем не делился до тех пор, пока не был хорошо подготовлен.
— Одному Ви известно, мужик.
— Верно. Тем не менее, думаю, его стоит ждать скорее раньше, чем позже.
— Я тоже.
Абель прокашлялся.
— Ребенок Пахана в норме?
Российский термин босса был произнесен с предельным уважением. Габриэль ощутил, как чувство вины ударило под дых, и молча послал Василия к черту за эту болезнь, от которой он теперь страдал. Ева-чертова-зависимость.
— Будет в порядке, — пробормотал мужчина, окидывая долгим взглядом на четверть полную бутылку водки.
— Не сомневаюсь.
Щелчок.
Алек прочистил горло.
— Позвони моему дяде, Гейб. Он должен знать, что произошло.
— Можно подумать, он еще не в курсе, — сухо ответил Габриэль, и мог поклясться, что услышал, как Алек цокнул языком.
— Тем не менее, мне не нужно тебе рассказывать, что в твоих же интересах лично предоставить ему информацию.
Габриэль смерил друга сухим взглядом.
— И откуда, по-твоему, мне стоит начать? Рассказать, как я все время на протяжении последних недель лажал и выказывал грубое неуважение к нему? Или самое худшее, что я заявился к его гребаной дочери без его разрешения и ведома? Или лучше сначала рассказать, что я настолько увлекся ею, что позволил более одного раза причинить ей вред? — Он издал резкий невеселый смешок, а на языке остался незнакомый привкус того, что ему теперь нужно признать. — Тебе придется уложить меня в течение часа, брат, и ты это знаешь. Так почему я должен делать это сейчас? — спросил Габриэль, снова обращаясь к водке и наливая рюмку, которую тут же осушил.
— Он не зайдет так далеко. Не с тобой. — Алек отпихнул его локтем и потянулся к бутылке. — И ты это знаешь. — Он плеснул остатки в стакан и вышел с ним из комнаты.
— Думаю, ей стоит знать, что происходит. — Куан и Алек дружно застонали. Боже, виски пульсировали от напряжения. — Для нее слишком опасно оставаться в неведении. Стоит осветить ей путь, и она не будет больше слепо двигаться в темноте. Сегодняшний вечер тому доказательство. Ника убрали, Фурио добрался до нее. Это не значит, что когда-нибудь, мать вашу, снова она окажется вне поля моего зрения, но ей нужно знать, на что обращать внимание и как обезопасить себя.
Черт бы побрал Стефано и его вендетту.
Габриэль опустил голову, а на лбу выступили капли пота, когда воспоминания об одной ночи пятилетней давности овладели разумом.
Когда он собирался ночью на вылазку, к нему пришел отец и протянул связку ключей. Ему было велено выгрузить из фургона ящик перед фабрикой в Бронксе и, как хороший маленький солдат, которым он являлся, Габриэль так и сделал. Он смутно вспомнил, как задался вопросом, чьей семье принадлежало то здание. И что именно он доставил? Тело? Что-то простое, как партия товара?
Кто знает? Да и какое кому дело?
Они отъехали на пару кварталов от цели, когда прозвучал ответ на его молчаливый вопрос. Земля дрогнула от взрыва, словно от землетрясения, Габриэль мог поклясться, что звука подобной мощности он еще никогда прежде не слышал. Обратная дорога домой сопровождалась неустанными размышлениями, был ли кто-нибудь в тот момент в здании. Или его отец просто хотел уничтожить источник доходов врага?
Вернувшись домой, он обнаружил отца в гостиной: старик был бледен и дрожал. Он никогда не видел, чтобы Дон терял тотальный контроль. Но от беспокойства Габриэля отмахнулись, мать плакала. Что-то произошло, и до этого дня Габриэль не знал, что.