— Ох... черт. — Она истекала соками. Вошел сначала одним пальцем, а затем двумя, обожая ее отчаянные стоны. — Такая готовая. Для меня.
Ее спина призывно изогнулась, грудь прижалась к его груди. Бедра закружили под пальцами, и Габриэлю хотелось овладеть ею прямо здесь, возле этой чертовой стены.
— Боже, да, — гортанно простонала Ева.
Габриэль наклонился и подобрал оброненную ею упаковку. Быстро разорвав пакетик, раскатал презерватив по всей своей длине. А потом схватил девушку под бедра и поднял.
Ее пальцы впились в его влажные от пота плечи, а ноги снова обвились вокруг талии. Габриэль переместился и вошел во влажную глубину, заставляя обоих застонать от блаженства. Он медленно задвигался, наслаждаясь ощущением ее упругого тела.
Боже, мозг все еще пытался переварить тот факт, что она согласилась на это. На самом деле, он благодарил Господа за то, что Ева все еще хотела его. Габриэль не был достоин ее нежного сердца. Или ее восхитительного пламенного духа.
И в особенности не заслуживал прощения, борьба с которым светилась в ее глазах при каждом взгляде.
На мгновение он растворился в ней, погружаясь снова и снова. Изогнувшись, Габриэль обхватил ее сосок губами и поиграл языком. Внутренние мышцы Евы в ответ сжались, едва не доведя его до оргазма.
— Такая... узкая, — пробормотал он.
— Может... о, Боже... потому что ты... такой большой... — выдохнула она, вонзая ногти в плечи.
Ева задвигала бедрами, и ее лицо озарилось таким экстазом, что у Габриэля перехватило дыхание. Когда она сделала это снова, он заскрежетал зубами, вынужденный сильнее бороться за контроль.
Ему нравилось, что она была раскована в своей страсти. Габриэль поцелуями проложил дорожку по горлу и накрыл ртом губы девушки, синхронизируя движения языка и члена. Он почувствовал, как напряглось и отяжелело ее тело. Она выгибалась навстречу его толчкам.
— Вот так, милая. Бери, что тебе нужно. Бери все. — Ее дыхание оборвалось вскриком, и мышцы влагалища обхватили его, утаскивая за собой волной оргазма.
Оргазм практически парализовал Еву. В следующее мгновение Габриэль застонал, и его тело содрогнулось от разрядки. Повернулся и осторожно опустил девушку на тумбочку, все еще держа в своих объятиях.
— Я сделал тебе больно, малышка? — Он нежно поцеловал ее в ключицу, обжигая кожу.
Ева поцеловала его в ответ.
— Совсем нет. Со мной все хорошо.
Хорошо было преуменьшением. Она оказалась практически пьяна от удовольствия.
— Теперь мы можем разделить душ?
Точно. Душ. Ева осторожно опустила дрожащие ноги на холодную плитку, пока Габриэль включал воду, и незаметно любовалась его телом. Девушка уставилась на открывшийся ей совершенный вид.
— Вау, — прошептала она, разглядывая очень красивую татуировку на спине. Распятый на старинном кресте ангел. Его расправленные крылья касались плеч мужчины, а кончики перьев спускались по ребрам к талии.
Габриэль оглянулся.
— Что? — спросил он.
— Твоя спина.
— Что с ней?
— Татуировка, Габриэль. Она прекрасна. Поверить не могу, что не видела ее в ту ночь.
— Мы были заняты другими вещами.
Верно.
Мужчина развернулся к ней лицом, прежде чем она успела поднять взгляд, и застал Еву, разглядывающей длинные мускулистые ноги и отменную задницу. На его лице расплылась медленная мужественная улыбка, и он подтянул девушку под струю воды.
— Нравится то, что видишь?
Какой же он высокомерный.
— Может быть, — подразнила она. Но Габриэль не купился. Просто усмехнулся. Когда вода полилась по их телам, Ева снова развернула его, чтобы посмотреть на спину, наслаждаясь игрой мускулов под кончиками ее пальцев, обводивших контуры крыльев ангела. — Это что-нибудь для тебя значит? Она такая красивая.
— Просто ангел, охраняющий мою спину. Винсент зовет ее Софией.
— Кто такая София?
— Его сестра. Маленькая пташка попалась в ловушку проституции вместе с бог знает сколькими другими девочками, которых удерживали с помощью наркотической зависимости. Винсент опознал ее тело во время очередного ночного посещения морга почти год назад. Ей было всего шестнадцать.
Грудь Евы наполнилась ужасом и сочувствием от боли и сдерживаемого гнева в голосе Габриэля.
— О Господи. Это ужасно.
— Она была потерянным сокровищем. Именно она дала мне это. — Габриэль приподнял черный кулон, висевший на шее. — У Винсента тоже такой есть. Этот жест был ее способом сказать, что бы мы ни совершили, она и Бог простят нас. — Он намотал на палец мокрую прядь волос Евы. — Ви навсегда изменился с того трагического года. Хотя, кто бы смог остаться прежним? В его глазах именно он упустил ее. Он заботился о ней с восьми лет, как только мог. Обвинять себя за... вообще за все это, полный отстой, ведь он не мог находиться с ней ежесекундно все дни напролет. — По его телу прошла волна напряжения. — Винсент был со мной, когда ее поймали, поэтому, думаю, мне стоит заткнуться, потому что чертовски тяжело не чувствовать ответственность.
Это в какой-то мере объясняло его решимость держать ее в безопасности, не смотря на сопротивление Евы его методам. Чем больше она узнавала Габриэля, тем больше понимала, что им движет. Почему он делает то, что делает.
Девушка потянулась к нему и обняла, прижимаясь щекой к спине под струями воды.
— Мне так жаль всех вас, Габриэль. Бедный Винсент. — Она отстранилась и прикоснулась к печальному личику ангела. — Мне нравится София, и я рада, что она присматривает за твоей спиной.
Ева взяла мочалку и намочила ее.
— А я собираюсь твою спину помыть. — Улыбнувшись на его тихий смешок, девушка провела намыленной мочалкой по коже, представляя, каково будет делиться такими интимными моментами каждый день. Каждую ночь доползать до кровати удовлетворенными и счастливыми.
Думал ли Габриэль о том же?
Ох, прекрати, Ева.
Она немедленно оборвала эти мысли. Совершенно не хотела так далеко загадывать. Насколько надо быть мазохистской, чтобы обнадеживать себя возможностью возвращения ее чувств? Чувств, которым не было названия, но которые определенно присутствовали.
Не имело никакого значения, что его брат хотел убить ее. Не важно, что мужчина хранил огромные, способные изменить жизнь, тайны. Не важно, что Габриэль делал в прошлом. Ничего из этого не меняло ее чувств. Если быть абсолютно честной, то она почувствовала к нему что-то, как только увидела, и это что-то, несмотря на все «против», росло.
И до чертиков пугало.
Глава 19
Стефано оглядел засранный коттедж и скривился в отвращении. В свете позднего утра, а точнее того, что пропускали тяжелые тучи, виднелись выцветшие стены и криво висевшие дешевые картины. Покрытый драным линолеумом пол скрипел и прогибался под каждым шагом. И последнее, что бы хотелось сделать Стефано, это примостить свою задницу на вшивый диван посреди комнаты.
Выбирая из двух зол меньшее, он уселся на один из колченогих стульев возле полуразрушенного стола. По крайней мере, ничто не могло забраться в винил и отложить там яйца. Лучше не думать об этом.
Он взглянул на Фурио, чья рука была в гипсе.
— Теперь на тебя работает только эффект неожиданности. — Стефано помолчал, задавшись вопросом, знает ли Габриэль, что он прилетел в маленький частный аэропорт и сейчас находится меньше чем в пятидесяти милях от Евы и его команды, которая вскоре умрет. Мысленно добавив в список близнецов Беркман, — кто-то же должен ответить за травму Фурио — продолжил: — Отправляйся в ее дом...
— Сомневаюсь, что она все еще там, — покачав головой, отозвался Фурио. — Вероятно, лучше попытать удачу в отеле. Ты так не думаешь?
Верно. Если бы Стефано спал с Евой, он бы определенно тоже не хотел, чтобы девушка находилась не под боком. Его брат не исключение.
— Хорошо. Тогда в отель. Дождись, когда они разделятся, и забери ее. Привези прямо ко мне. Если кто-то встанет на пути — убей его. Но только не Габриэля. Его оставь. — Брат должен жить со всем этим, иначе какой смысл? — Выруби его, если придется, но не убивай. Позвони мне, как только она будет у тебя. И удостоверься, чтобы девушка была цела. Нетронутой, — предостерег он, поймав взгляд Фурио исподлобья.