А от вида упругой груди и словно моливших о внимании сосков кружилась голова. И он потянулся к ним, наслаждаясь тихими стонами, которые Ева издавала при прикосновении.
Она задвигалась быстрее, резче. Вдруг внутренние мышцы сжались вокруг члена, ее спина красиво изогнулась, и тихий стон чистого удовольствия стал последней каплей для самообладания Габриэля. Этот звук стрелой пронесся по позвоночнику, заставляя бедра вторить сбившемуся на волнах ее оргазма ритму.
— Так чертовски красива, — прохрипел он.
Едва соображая, что делает, потерявшись в застившем разум эротическом тумане, Габриэль перевернул их, оказавшись сверху. Она раздвинула ноги еще шире, открываясь навстречу его движениям. Он смотрел, как соединялись их тела, как ее голова откидывалась назад, обнажая уязвимую линию горла, ее пальцы крепко сжимали одеяло, а на прекрасном лице читалась новая волна удовольствия.
Затем он приподнял ее голову, их взгляды встретились, и связь между ними стала сильнее, чем Габриэль когда-либо чувствовал.
От ее вида и издаваемых звуков, запаха секса и ощущения узкой киски по позвоночнику вновь пронесся разряд удовольствия. Габриэль держался как можно дольше, но теперь был вынужден сдаться. Потеряв контроль, он испытал самый мощный оргазм в своей жизни.
Понадобилось время, чтобы сознание вернулось к нему, и он тихо пробормотал извинения за то, что мог причинить ей боль.
— Ты был на высоте, глупыш, — уверила она его слабым голосом. Ее ладони погладили плечи и опустились по спине. Девушка поцеловала его в шею.
Приподнявшись на локтях, он закусил щеку, когда из-за этого движения выскользнул из нее. Ева покусывала губы, взгляд был сонным.
На полу зазвонил телефон, напоминая жужжание бормашины в кабинете стоматолога.
— Вечно занятая пчелка, — промурлыкала она, поцеловала в губы и выскользнула из-под него. Собрала одежду, ее движения были вялыми. Он потянулся и взял телефон, когда девушка исчезла в ванной. Взглянул на номер — Маркус.
Габриэлю было тяжко найти в себе силы переключиться на работу. Наконец он сказал Маркусу, что сейчас придет к нему. Но стоило одеться и выйти в гостиную, как громкий стук сотряс дверь.
Несмотря на только что испытанный оргазм, у Габриэля появилось очень плохое предчувствие. Не желая больше гадать, он посмотрел в дверной глазок.
Перед мысленным взором в песочных часах упали последние песчинки.
Безжалостные синие глаза Василия Тарасова смотрели прямо на него.
Глава 21
Габриэль без колебаний открыл другу дверь, радуясь, что тот вернулся из России живым и на первый взгляд невредимым, но и немного нервничая, думая о том, что будет дальше. Василий пришел один, но Дмитрий и Арон, несомненно, тоже находились в отеле.
— Габриэль.
— Василий.
Его притянули для обычного приветствия: похлопали по спине и поцеловали в обе щеки. Но жест был слабым, другим. Габриэль винил в этом себя — его эгоизм испортил отношения с Василием. Но, возможно, приветствие было иным потому, что Василий понял, что произошло.
Они отстранились друг от друга, смущение тяжким грузом сдавило грудь. Особенно когда осознал, что они сейчас занимались с Евой сексом. Хотя нет. Это не был секс. Между ними происходило нечто совершенно другое. Нечто, о чем он подумает позже. Хорошенько подумает.
Сейчас же нужно сосредоточиться на том, как, черт побери, выйти сухим из воды и не начать метаться, словно возбужденный подросток.
Ему не дали возможности.
— Где она? — резко спросил Василий.
Быстро оправившись, Габриэль указал за спину в сторону ванной.
— Там.
— Ты очень занятой человек, — мягко заметил Василий, входя в номер, но его тон словно царапал кожу. — Должен быть. Раз я не слышал ничего от тебя.
Габриэль сделал вдох, надеясь, что не последний, и закрыл входную дверь перед выстроившимися в коридоре охранниками. Повернувшись, наткнулся на острый взгляд русского, который стоял, скрестив на груди мощные руки.
Ладно, теперь он чувствовал себя как семилетка. И… ох, к черту это чувство. Он стиснул зубы, не желая быть трусом.
— Я вынужден просить у тебя прощения, Василий. Потому что...
Покрытая татуировками рука сделала знак замолчать, и Габриэль в некотором роде был рад этому. В конце концов, какие его слова могли отсрочить медленную, мучительную смерть? Он не хотел, чтобы Ева вышла и увидела, как он истекает кровью.
— Я просил тебя присматривать за ней. И уверен, что имел в виду делать это только до тех пор, пока сам не смогу вернуться к этому занятию.
Ага. Он знал. Габриэль открыл рот, чтобы произнести... извинения? Нет. Оправдание? Не совсем. Разве такое возможно? Он хотел Еву и взял ее. Он бы не смог оставить ее, даже если бы попытался, но не знал, как все объяснить ее отцу. Это было гораздо больше обыкновенной похоти. Он, несомненно, заботился о ней, ему нравилось быть рядом, проводить вместе время, заставлять смеяться и обнимать, когда она плакала. Но счастливый конец был не для них, не с постоянным рвением к мести его брата. Не говоря уже о самом образе жизни Габриэля. Его мир сожрет Еву заживо.
Или нет?
Но Василий воспримет только кольцо на безымянном пальце дочери, не меньше. Черт. Ева заслуживает только это.
Но мог ли он дать ей такую гарантию? До сих пор подвергал ее опасности, лишил возможности жить свободно и без страха, да и вообще ввел в мир, где таких нежных и добрых созданий, как она, не существовало. И ей предстояло выживать.
И все же она преуспела. Кажется, девушка обрела себя. Как Габриэль и сказал ей, она прекрасно справлялась, не прилагая видимых усилий. Разве не так? Или это лишь его надежды.
Василий издал нетерпеливый звук.
— Раз уж ты влез не в свое дело, почему бы мне на тебя все и не оставить. Но пойди и приведи мою дочь, пока ты сам себе не навредил. Мы обсудим это недоразумение позже. — Василий прошел в гостиную.
Габриэль нахмурился, скула нервно подергивалась. Он не привык, чтобы его так отшивали, и не важно, что это сделал Василий, у него были причины на него злиться. Но он стерпел, так как заслуживал гораздо худшего.
И знал, что худшее не за горами, вскоре придется разгребать дерьмо из-за Стефано.
Вытерев лицо, Ева прислонилась к тумбочке и взглянула на отражение в зеркале, отмечая горящие глаза и покрасневшие щеки. С тяжелым сердцем она медленно повесила пушистое белое полотенце и аккуратно разгладила на себе одежду.
Это невероятно. Габриэль невероятен. То, что она почувствовала к нему... невероятно.
Но девушка вдруг осознала, что лучше бы между ними ничего не случилось. Потому что это было похоже на прощание.
Она словно обезумела. Но ничего не могла поделать. Утренняя встреча вселила страх за собственную жизнь. За жизнь друзей. Габриэля. Ей было необходимо находиться рядом. Чувствовать его. Держаться за него. Она была в отчаянии. И хотела быть с ним.
Что, если это будет прощание, и она никогда больше не получит шанса? Что, если...
Хватит.
Она усмирила поднимавшуюся панику. Стоп. Нет никакого повода. Последнее время она слишком много себя накручивала.
Вернувшись к настоящему, Ева зашевелилась, когда в проеме возник Габриэль. Его широкие плечи загородили выход. Девушка прищурилась, заметив на прекрасном лице смесь странного напряжения и нежности.
— Что случилось?
— Выходи. — Он приобнял ее за талию и крепко прижал к себе на мгновение, уткнувшись лицом в волосы. Ее собственные руки обвили его шею, и девушка насладилась коротким моментом близости. Габриэль был таким сильным и уверенным. С едва заметным усилием он отстранился и за руку вывел Еву из ванной.
— Что происходит? Ты заставляешь меня нервничать.
Он продолжал идти, не глядя на нее.
— Не переживай.