Но она сдерживала его. Джаффи мечтала о свечах, и тихой музыке, и, может быть, даже шампанском. Поэтому парень из Канзаса мог только лишь щупать своими мозолистыми пальцами напряженные соски упругих грудей Джаффи Кейн.
Когда Джаффи исполнилось шестнадцать, Рози узнала о тайной жизни дочери в клубе Объединенной службы. Она обо всем рассказала Майеру. Тот пришел в бешенство и впервые повысил голос, действительно разозлившись.
— Не вижу в этом ничего плохого! — закричала Джаффи в ответ. — Я хотела помочь! Они хорошие молодые парни и так одиноки.
— Дело не в этом, — сказал Майер немного спокойнее. — А в том, что ты солгала матери и мне.
Джаффи посмотрела на него долгим взглядом, и в ее глазах он прочел обвинение в его собственной прежней лжи.
Рози тоже заметила это.
— Она права в том, что здесь нет ничего плохого, — сказала она. — Я доверяю тебе, Джаффи. Мы оба доверяем. Ты не должна думать, что мы против. Просто мы очень любим тебя и не переживем, если с тобой случится что-нибудь ужасное.
— Со мной ничего не случится, — заверила Джаффи. — Я только танцую с разными одинокими парнями.
Родители посмотрели на прелестную молодую женщину, которую они создали, затем друг на друга и поняли, что самым большим вкладом Джаффи в победу могла быть только работа в клубе. Скатывание бинтов было не в их стиле и тем более не в ее.
— Будь поосторожней, — сказал Майер. — И помни: в эти вечера ты должна приходить домой не позднее десяти тридцати.
Девочки из дневной школы Честнат-Хилла в день выпуска не надевали псевдоакадемические колпаки и мантии. Они облачались в длинные белые платья от Чэндлеров с Тремонт-стрит. Каждый год стиль немного менялся. Он определялся школьным комитетом, в который входили представительницы старшего класса, директриса и группа матерей.
В 1945 году они без труда пришли к согласию. В связи с войной, всевозможными нормами и ограничениями модель была очень простой. Платье из белого пике с расклешенной юбкой, глубоким вырезом в виде сердца и с пышными рукавами, отделанными шитьем. Ничто не пошло бы Джаффи больше.
Каждое платье шилось индивидуально и подгонялось в магазине. Джаффи принесла свое домой в среду в конце апреля. Она несла его в темно-синей коробке Чэндлеров, перевязанной желтой лентой. Рози и Майер ждали ее в гостиной перед офисом, и Джаффи решила, что родители хотят посмотреть на свою дочку в ее первом длинном платье.
— Я получила его! — Она задыхалась от волнения. — Пойду и надену прямо сейчас.
— Подожди минуту, Джаффи, — сказал отец. — У нас новости. И не очень хорошие.
Джаффи почувствовала, как внутри у нее все сжалось и опустилось вниз, как иногда бывало в лифте. Она ждала, но Майер, казалось, не мог начать.
— О деде, — вмешалась Рози. — Нас вызывали власти.
У него сердечный приступ, и они не надеются, что он протянет долго. Мы собираемся поехать… в Бриджуотер.
В Бриджуотере находилась тюрьма штата, но никто из Кейнов никогда не упоминал дедушек в сочетании с тюрьмой.
— О! — воскликнула Джаффи. Она хотела так много высказать, броситься в объятия отца и выразить сочувствие. Но не смогла. Она оказалась способной произнести только это «О!».
— Ты не хочешь поехать с нами? — спросил Майер. — Дед был бы очень доволен. Я спрашивал, они разрешат увидеться с ним.
Джаффи тотчас представила старого и больного Бенни Кейна в камере с вооруженной охраной и решеткой на окне. Она не сможет вынести этого. Ей хотелось запомнить его таким, каким он был прежде. Джаффи посмотрела на родителей, затем бросилась мимо них вверх по лестнице, все еще сжимая в руках коробку, перевязанную желтой лентой.
Минуту спустя Джаффи услышала, как открылась и закрылась входная дверь, а затем отъехал старый довоенный автомобиль.
Она долго сидела на постели, глядя в пустоту, стараясь не думать о своем любимом деде, и тут зазвонил дверной звонок. Джаффи подождала, но, по-видимому, мисс Кохен не было в офисе. Она спустилась вниз в халате, приоткрыла дверь и выглянула наружу. За дверью стоял незнакомый мужчина. Он не был похож ни на полицейского, ни на посыльного. На нем были темный костюм и темная рубашка с ярким галстуком. Волосы были зачесаны назад и смазаны толстым слоем бриллиантина. Джаффи увидела, как и предполагала, у обочины его автомобиль — новенький «кадиллак». Никто из тех, кого она знала, не мог приобрести новый автомобиль, с тех пор как началась война.
— Слушаю вас.
— Я хочу видеть мистера Кейна, адвоката.
— Сожалею, но его нет.
Джаффи не могла не принять клиента отца. Она открыла дверь пошире:
— Входите. Простите, я не одета, я только что… — Она замолчала, сообразив, что не стоит рассказывать незнакомому человеку о том, как она примеряла платье, приготовленное к выпускному балу. — Подождите здесь минуту, я возьму карандаш и блокнот.
Джаффи вошла в офис и открыла верхний ящик письменного стола мисс Кохен. Бумага и карандаши находились на своем обычном месте. Повернувшись, чтобы вернуться в холл, она обнаружила, что незнакомец стоит прямо за ее спиной.
— О! Как вы напугали меня. Я думала, что вы…
— Мне захотелось взглянуть на кабинет вашего отца.
— Я же сказала, что папы нет.
— Да, конечно. — Говоря, он внимательно разглядывал Джаффи.
— А сейчас, если вы скажете мне, как вас зовут…
— Анджел. Анджел Томассо.
Джаффи записала и ничего не сказала по поводу этого необычного имени.
— Передайте, что я приехал из Майами и нуждаюсь в юридической консультации. Я работал на Дино в прежние времена, до того как его упрятали под замок и выбросили ключ. Эй, не смотри на меня так. Мне очень жаль.
Упоминание о Дино еще более расстроило Джаффи, хотя последние часы все ее мысли были о Бенни. Лицо ее исказилось, и на глазах появились слезы. Она сунула руку в карман халата и, вытащив носовой платок, громко высморкалась.
— Я идиот, — сказал Анджел Томассо. — Я же знал, что Дино — тесть твоего отца, стало быть, твой дедушка.
Я не подумал об этом. Прости, малышка.
— Все в порядке. Это не ваша вина.
— Как тебя зовут?
— Джаффи.
— О'кей, Джаффи. Ты, наверное, слышишь это тысячу раз на дню, но ты действительно красавица, какой я никогда раньше не видел. Может быть, ты дашь мне шанс загладить свою вину и разрешишь пригласить тебя на обед сегодня вечером?
Джаффи сначала покачала головой, но затем изменила свое решение. Почему бы и нет? Через несколько недель ей исполнится восемнадцать лет, а она еще ни разу не обедала с мужчиной.
— Хорошо, — сказала она. — Согласна. Если вы не возражаете, я пойду переоденусь.
Она долго стояла перед шкафом, не зная, что надеть. В конце концов Джаффи выбрала синий костюм, который Рози купила ей для колледжа. К своему наряду она добавила нитку жемчуга и жемчужные серьги. Затем накрасила губы бледно-розовой помадой гуще, чем обычно, немного подрумянила щеки, надела лакированные синие туфли на высоком каблуке, белые лайковые перчатки и спустилась вниз.
Анджел ждал в холле.
— Ну, малышка, у меня нет слов, — тихо сказал он. — Пошли. Мне не терпится, чтобы парни у Фредди поскорее увидели тебя.
Заведение Фредди превратилось в престижный ресторан в итальянском квартале Норт-Энда. Казалось, Анджел знал здесь всех: и официантов, и гостей.
— Для человека, прибывшего из Флориды, у вас здесь довольно много друзей, — сказала Джаффи.
— Я родился в двух кварталах отсюда, — пояснил Анджел. — Переехал в Майами года два назад. Последние несколько лет там было очень оживленно. Теперь, когда война почти закончилась, стало потише.
— Вы были на войне? — спросила она.
Он захохотал:
— Не говори глупостей. Военная служба — занятие для молокососов. Это не по мне.