— Да, да, да…
— С чем ты соглашаешься? С тем, что не можешь принять мои обещания?
— Я согласна стать твоей любовницей.
Потому что люблю тебя, добавил ее внутренний голос. Одри боялась произнести эти слова вслух, но они передавали именно то чувство, которое она вот уже несколько месяцев испытывала к этому человеку.
Джон улыбнулся и нежно провел рукой по ее волосам. Девушка тоже улыбнулась и щекой прижалась к его ладони.
— Милая, ты уверена, что действительно согласна?
— Абсолютно уверена.
Она потянулась к нему и коснулась губами его губ. Языки мужчины и женщины встретились, и когда ее рука осторожно легла на твердое вздутие между его ног, она сразу ощутила под ладонью прилив тепла и рывок пульса. Затем их губы разъединились, и его язык заскользил по ее шее, подбородку, прикоснулся к мочке уха…
— Одри, какие ласки мужчины тебе нравятся больше всего? — спросил он ее глубоким, сиплым голосом.
— Даже не знаю… Мне трудно судить, — прошептала она. — Но то, что сейчас делаешь ты, доставляет мне… удовольствие.
— Просто удовольствие? — Джон мягко рассмеялся над самым ухом девушки, так что она ощутила его дыхание, вызвавшее трепет во всем ее теле.
— Ну, может быть, даже… наслаждение. Это слово подходит больше?
— Возможно… — сказал он, и его рука, скользнув под джемпер Одри, нащупала застежку ее лифчика.
Затем мужские пальцы пробежали по ее напрягшейся груди, коснулись плоского живота и на секунду замерли у пояса юбки; потом, вынырнув из-под джемпера, они продолжили обследование ее трепещущего тела, но уже под юбкой, скользнув по бедру и упершись кончиками ногтей в край тоненьких трусиков.
— А теперь, — прошептал он, — я хочу, чтобы ты сама разделась передо мной. Но только… Я прошу тебя, сделай это очень медленно, так чтобы мои глаза могли насладиться каждым дюймом твоей прелестной фигуры.
Одри поднялась с дивана и в негодовании уставилась на Джона. Неужели ее босс действительно хотел увидеть свою секретаршу голой, хотел, чтобы она лично для него исполнила стриптиз? И вдруг, вместо нарастающего негодования, она ни с того ни с сего ощутила в себе прилив буйного эротического желания и восторга. Медленно девушка стянула через голову джемпер и бросила его на пол, затем с такой же неторопливостью расстегнула на юбке молнию и небрежно отшвырнула одежду в сторону. Потом расшнуровала сапоги и тоже освободилась от них. Ни перед кем еще никогда она не устраивала такой сцены, какую сейчас наблюдал Джон. Она никогда не раздевалась перед мужчиной и не могла даже представить себе, что способна на это…
Подобно тому, как стремительные потоки лавы сметают все на своем пути, так и возбуждение, все сильнее охватывавшее Одри, безжалостно сокрушало внутри нее последние сдерживающие барьеры стыда и скромности. Стянув с себя колготки, она повернулась к Джону, и их взгляды скрестились, как пронизывающие насквозь шпаги. На ней теперь ничего не оставалось, кроме кружевного бюстгальтера телесного цвета и полупрозрачных трусиков. Заложив за спину руки, девушка расстегнула застежки лифчика, и он упал на скомканную юбку и колготки. Тут же Одри, повинуясь неосознанному инстинкту стыдливости, хотела было прикрыть голые груди руками, однако выражение дикого сексуального желания и восхищения в глазах мужчины настолько подхлестнуло ее возбуждение, что она направилась прямо к нему, а он усадил ее к себе на колени, так что торчащие соски оказались на уровне его рта.
Затаив дыхание, девушка обняла его за шею и стала с любопытством и восхищением наблюдать, как он принялся целовать ее соски — сначала у одной груди, потом у другой. По мере того, как упругий кончик его влажного языка все сильнее и все быстрее описывал круги у основания сосков, возбуждение Одри росло, становилось все более и более нестерпимым, и ей казалось, будто она куда-то улетает.
— Не волнуйся, милая, я все сделаю так, чтобы тебе было приятно, хорошо и не больно…
На смену языку стали приходить зубы: иногда он начинал осторожно, нежно покусывать ее соски, отчего они твердели и разбухали еще больше. Между тем одной рукой Джон не переставал поглаживать ее живот, а через несколько минут его пальцы скользнули внутрь трусиков, мягко коснулись густоволосого холмика между ее бедер и стали нежно поглаживать его сверху вниз и снизу вверх. У Одри на мгновенье перехватило дыхание, она вся задрожала и сама начала тереться о мужскую ладонь своим увлажнившимся бугорком Венеры. Ее голова откинулась назад, губы приоткрылись, из горла стали непроизвольно вырываться страстные стоны и нечленораздельный шепот.