Но время было ещё слишком ранним даже для самых нетерпеливых покупательниц. Служанка уже совсем было решила заговорить с девушкой, но та уверенно направилась к калитке во двор Семи карасей и со знанием дела нажала на тайный рычажок, открывая калитку. Служанка решила, что разгадала сердечный секрет одного из соседских квартирантов и довольно усмехнулась своей догадке. Конечно, время для свидания было не слишком то подходящим, но видимо молодые люди договорились идти гулять на знаменитую Ярмарку у кривой липы, которая как раз вчера началась. Вот девушке и не терпится поскорее увидеть милого дружка, настолько не терпится, что аж сама прибежала! Это, конечно, не слишком уж прилично, но дело то молодое, кровь горячая на месте сидеть не даёт! Девушка выглядела вполне приличной и разумной, а все четыре соседских квартиранта были парнями скромными и учтивыми. Интересно- к кому это спешит с поутру такая красавица? Женщина окончила подметать, и ушла за корзинкой для покупок, не переставая отгадывать эту пикантную загадку, попутно вспоминая золотые деньки своей босоногой юности, когда сама бегала на на свидания к своему будущему муженьку, служившему тогда помощником конюха в постоялом дворе рядом с ярмарочным полем.
Как ни странно, служанка была не далека от истины. Она бы сильно удивились, узнай она девушку, которая действительно пришла на встречу с одним из квартирантов Дома семи карасей. Более того- они действительно собирались пойти сегодня на ярмарку и провести там целый день вдвоём. Вот только задумывалось это не как любовное свидание, а как долгожданная встреча старых друзей детства.
Письмо от тетушки Айлы, вызвавшее её из пансиона на неделю раньше ежегодного срока немного удивило девушку, но не вызвало никаких подозрений. И так уж получилось, что днём раньше она получила ещё одно письмо, более неожиданное, но и более приятное. От друга детства, младшего сына их соседей по старому имению. Он писал редко, но достаточно регулярно. Письма были тем более ценны, что он учился в Южной академии Ордена, а жизнь орденского кадета сама по себе не слишком располагает к эпистолярным упражнениям. Тем не менее, раз в два- три месяца она получала толстый фирменный пакет Академии, опечатанный личной печатью с родовым гербом кадета. Письма были на удивление длинными, не меньше двадцати листов каждое. Старый друг весьма забавно и обстоятельно описывал свою жизнь и учёбу, корректно избегая разглашения личных подробностей и секретов Ордена. Если учесть, что все письма кадетов подлежали перед отправкой прочтению специальным цензором и по этой причине обычно были не длиннее четверти листа, он явно обладал незаурядным талантом рассказчика.
Она всегда отвечала ему на письма не менее обстоятельно, справедливо подозревая, что её письма составляют одно из немногих развлечений, доступных ему в суровом распорядке Академии. У них сложилась традиции писать друг другу не все письмо сразу, а понемногу каждый день, наподобие дневника, отправляя следующую порцию после получения письма. Таким образом, несмотря на то, что лично они виделись почти два с половиной года назад, они были прекрасно осведомлены о повседневных заботах, планах и образе мыслей друг друга. Она подозревала, что знает его гораздо лучше, чем его собственные братья и сёстры и даже некоторые соученики, с которыми он виделся каждый день. Впрочем, обратное утверждение было справедливо и для неё. Потому что в письмах она довольно смело высказывала, хотя и в иносказательной форме, некоторые суждения, от которых пришли бы в ужас её воспитательницы и тетушка.
Веладерин была девушкой смелой и независимой, положение семьи и обстоятельства давали ей право смотреть на некоторые правила светской жизни как на нечто к ней не относящееся. Родители её умерли рано. Отца она совсем не помнила, на момент его смерти ей не было и трёх лет. Мать была женщиной очень болезненной, редко бывала в свете, жили они почти круглый год в старом поместье. Смерть старшего сына от пневмонии в десятилетнем возрасте совсем подкосила бедную женщину. Не прошло и месяца, как она отправилась на кладбище вслед за сыном, оставив сиротой шестилетнюю дочь.
Опекуншей девочки стала кузина отца, дама решительная, но слегка эксцентричная. В семнадцать лет тетушка Айла по настоянию родителей вышла замуж, но овдовела буквально через два месяца. Поговаривали, что брак её так и не был консумирован. Детей у неё не было, зато был страстный интерес к науке. Никто не знал, почему барышня из богатой семьи вдруг увлеклась такой страной для женщины наукой, как геология. Тем не менее, состояние покойного мужа и вернувшиеся к ней после его смерти приданное позволили ей брать уроки и обустроить лабораторию. Когда Айла самостоятельно нашла на своих землях залежи руды, наладила её добычу и переработку, она получила постоянный источник дохода, а также избавилась от попыток семьи выдать её снова замуж.