Мне пришлось больше часа объяснять Карине, что она не «портит мне жизнь», что Наташи больше нет дома, и прочие уговоры, которые она отказывалась слушать.
Пригрозив тем, что её здесь будут просто пичкать таблетками и никуда выйти она не сможет, и это подействовало. Стыдно, конечно, что надавил на больное, но не за волосы ж мне её тащить из приюта.
Дома Карина с подозрение обошла все комнаты, убедилась, что никого кроме нас нет, и немного расслабилась.
Заказали обед, одежду по интернету и я решил не акцентировать внимание на всем происходящем, предложил собираться на ужин к Князевым.
Сначала наткнулся на стену из возмущения, но видимо мои здравые доводы, что пора возвращаться к нормальной жизни, всё-таки взяли верх и Карина сдалась.
Уютный вечер в кругу семьи Тима проходил странно. Тина болтала о непринужденной ерунде, Тим разговаривал про бизнес и все, как по команде, ни единого раза ничем не смутили Карину, хоть, я уверен, Князев их предупредил.
Только вот сама девушка весь вечер молчала и косилась на дядю Тима и его жену.
Наверно слишком много событий и насыщенных дней выпало на её голову, а я еще и к чужим людям её потащил.
Когда часы перевалили заполночь, мы засобирались домой, а родня друга в свою квартиру, которую держали в городе, даже не смотря на то, что давно в стране не жили.
Выйдя на прохладную улицу, успели помахать рукой отъезжающему такси с Виталием и Еленой Князевыми, как Карина тут же впилась в моё запястье ледяной рукой и зашептала:
— Влад… мне нужно тебе кое-что сказать.
Громкий звонок перебил девушку, и мне пришлось принять вызов.
Номер был хорошо знаком, звони из офиса Тимура.
Услышав на том конце голос хлюпика, поднимаю голову вверх, а с окна на меня смотрит мрачный Тим, прижимая телефон к уху.
— Уважаемое начальство, у нас новости. Помните банковскую ячейку припрятанную Искоростецким? Так вот, её открыли сегодня…
Глава 54
За два дня до…
Влад
Пустая трасса, серое небо над головой, шум ветра в листве деревьев, и громкое карканье вороны.
Зловещее, словно она своими звуками смертный приговор подписывает.
Медленно опускаем руки вниз. Каждая, до побелевших костяшек, сжимает рукоятку пистолета. Из дула еще виднеется сероватый дым, мгновенно растворяющийся в воздухе.
Мы с Тимом стоим не двигаясь перед автомобилем, в котором секунду назад остановились два сердца.
Тела еще тёплые, и со стороны может показаться, что эти люди просто уснули, если бы не одно «но»…
Во лбу каждого, в самом центре, виднеется аккуратное отверстие, а из него струйка крови, стекающая вниз, словно разделяет лицо на две части.
Мы неотрывно смотрим, а на самом деле находимся в другом месте. Не здесь, не сейчас, а там…
Около такой же машины, и таких же остывающих тел некогда родных нам людей.
— И ничего… — Севшим, приглушенным голосом, нарушаю тишину.
— Мы знали… — Отвечает Тим, продолжая смотреть вперед.
Да, мы знали… Знали, что даже после того, как за смерть наших родителей ответят, нам не станет легче. Ничего не изменится.
Их, всё так же, не будет в этом мире. Нам, всё так же, будет невыносимо больно.
Поворачиваю голову и внимательно изучаю профиль друга.
На лице застыла маска. Не скорби, не сожаления, не отчаянья.
Это лицо человека, который минуту назад, отключит свою человечность и нажал на курок, забирая жизнь за жизнь…
Словно в замедленной съемке вновь поворачиваюсь лицом к приоткрытому окну, и последний раз, прежде чем уйти, смотрю на людей, разделивших нашу жизнь на «ДО», и «ПОСЛЕ» много лет назад.
Князевы, Виталий и Елена.
— Нам пора, опоздаем на похороны… — Изрекает Тим, прижимая здоровую руку к раненому плечу.
…………………………………………………………………………………………………………………………………………..
Влад
Наше время.
Мчу машину в сторону офиса Тима, а у самого руки трясутся от того, что мне сейчас предстоит услышать.
После звонка хлюпика, Карина договорила то, на чем её прервала мелодия телефона.
Боже… как бы мне хотелось, что бы она ошиблась, но этого не будет.
После яркой вспышки воспоминаний у дверей кухни, на Карину, словно из рога изобилия, стали сыпаться всё новые и новые картинки прошлых лет.
Единственное, что девушка не могла вспомнить, так эта какую-то, по её словам, важную деталь, которая раз за разом ускользала от её сознания.
Она корила себя, думая, что это «что-то», важнее всего, что уже вспомнила, а ухватить не могла.