Мама передает информацию, и бормотание папы резко увеличивается как в объеме, так и в продолжительности. О, нет. У меня внезапно плохое предчувствие по этому поводу. Папа следит за спортом, даже за тем, что не является гольфом. Почему я не подумала об этом в первую очередь? Как лучше рассказать эту информацию и представить Эвана и его недавние неприятности в лучшем свете. Потому что я верю в его невиновность и не собираюсь терпеть никакой ненужной, не осведомленной негативной реакции. Если бы только я держал рот на замке. Проклятое вино.
— Нет…как его зовут? Эван Спаркс? — спрашивает мама, и ее голос полон беспокойства. — Сэди, он наркоман. О чем ты только думаешь? Твой отец говорит, что его вышвырнули из команды за продажу и употребление стероидов. Я знаю, что ты тяжело пережила расставание с Шоном, дорогая. Но действительно ли это тот человек, с которым ты хочешь общаться? Ты что, с ума сошла?
— Его подставили, мам, — говорю я сквозь стиснутые зубы.
— Ну конечно, он так сказал, не так ли?
— Я серьезно. Вы оба, слушайте. Эван — замечательный, добрый, не принимающий наркотики человек, и он мне очень нравится. Типа, очень, очень сильно.
— Я даже не уверена, что знаю, что это значит. Очень очень сильно.
— Угадай, мама. Просто угадай. Возможно, вы даже можете понять по моему тону, что этот человек имеет для меня значение, а?
— Мне кажется, что ты чувствуешь себя напуганной и одинокой, поэтому ты влюбилась в ближайшего доступного мужчину. Не обращая абсолютно никакого внимания на то, какой он человек за улыбкой, которую он тебе дарит. Я знала, что ты должна была вернуться домой в Техас. Ты всегда жила, летая в облаках, Сэди. Но ты никогда раньше не была такой глупой.
— Мама… — Моя челюсть отвисает. Серьезно. Я ошеломлена мнением родителей обо мне.
— Наркоман. Боже милостивый. — Мамин голос немногословный и полный упреков.
— Во— первых, остановись. Во— вторых, вам действительно нужно остановится.
— Сэди…
— Господи, мам. Ты действительно думаешь, что я такая слишком наивная идиотка? Значит, ты просто будешь автоматически верить дерьмовым таблоидам, продающим сенсационные истории, а не суждениям собственной дочери, да? В самом деле? — Я сажусь, вино плещется в бокале. — Мам, мне двадцать восемь. Я веду свой собственный бизнес и занимаюсь им уже много лет. Я полностью функционирующий взрослый человек с немалым опытом свиданий, и я говорю вам, что газеты ошибаются в нем. Он хороший человек. Ты ошибаешься на его счет.
— Конечно, журналисты провели бы свое расследование и знали бы, о чем говорят, — раздраженно говорит мама.
— Честно говоря, я не знаю, как бы я прожила последние полторы недели без него, а ты даже не даешь ему шанса. Ваше решение принято. Нет места говорить по правде.
Императрица Страдальческих Вздохов дает мне еще один длинный и громкий. Это должен быть новый официальный титул мамы.
— Сэди…
— Мне нужно, чтобы ты доверяла мне. Можешь ли ты сделать это?
На заднем плане слышится еще какое— то бормотание, но я не могу разобрать, что говорит папа.
— Мне нужно, чтобы ты открыла свой разум и на мгновение подумала, что, возможно, мне уже не тринадцать, хихикающая и строющая глазки симпатичным мальчикам. На самом деле, это было чертовски давно. Я знаю, что лучше для меня. Я знаю, кто лучше для меня.
— Давай поговорим об этом завтра, когда ты протрезвеешь, — говорит она. — Мы любим тебя. Спокойной ночи. Поспи немного, милая.
А потом она вешает трубку. Святая корова.
Больше всего мне хочется биться головой о стол. Это кажется лучшим вариантом сейчас. Однако вместо того, чтобы получить сотрясение мозга, я собираюсь выпить еще. Потому что я взрослая и могу это сделать. Так вот.
ГЛАВА 12
КАРАНТИН: ДЕНЬ 12
СЭДИ
—
— Детка, что случилось после полуночи? И еще, черт возьми, посмотри на себя. — Глаза Эвана широко раскрыты, как луна, освещающая залив.
Я поднимаю бокал за него. Прохладный ночной ветерок треплет мое шелковое кимоно. Друг подарил мне его несколько лет назад, но я не такой человек, который носит кимоно. Я, однако, подумала, что лучше использовать его сегодня вечером, я гений.
— Все в порядке, глупыш. Мы пьем на свежем воздухе и наслаждаемся городскими огнями, вот и все.
— Правда? — он кладет телефон на маленький столик на балконе Джейка. — Твое сообщение звучало расстроенным.
— Как текст может звучать расстроенным? Это просто слова без контекста.