Затем инициативу разговора перехватил Ромка:
— Ты мне лучше скажи, как все прошло.
— Как-как, — вздохнула Элла. — Много криков, оскорблений, свидетельств… В общем, если бы не твой приятель-адвокат, ничего бы не получилось.
— Да уж, это не совсем профиль Кира, но он лучший, — согласился Роман. — Тем более, он понимает твои мотивы. Почему вернулись не вместе?
— Он к жене улетел сразу, — улыбнулась Элла. — Я же себе такого позволить не могла, сам понимаешь.
Роман лишь молча кивнул — понимал. Прекрасно понимал. Все, кроме того, как его маленький эльфеныш умудрился вляпаться в такую историю. За что ей это все?
Вот и приехали. И спокойную, размеренную Элку как подменили. Быстрый шаг, едва не срывающийся на бег. Раздраженный взгляд в сторону тормозящего лифта. Но вот дверь и открыта. Практически сразу послышался топот маленький ножек и радостный вопль:
— Ма! Плиехала!!!!!!! — и маленький растрепанный ураган радостно повис на безупречной Элле Кригер.
Глава 3.1
— Приехала, приехала, — рассмеялась Элла, прижимая ребенка к себе.
— Я кучала, — зеленые глаза, так похожие на ее собственные на мгновенье стали грустными. — Ты бойше не уедешь?
— Не уеду, — девушка опустилась на корточки и поправила спутавшиеся кудряшки дочери. — Никуда больше не уеду, Златка!
— Уля! — радостный ребенок получил поцелуй в нос и тут же переключился на другое. — Ма, смотли, какую мне куклу Йома купил! — и она потащила Эллу в комнату.
— Тетя Оля, здравствуйте, — мимоходом поздоровалась родительница с матерью Романа, которая и присматривала за маленьким цунами.
— Здравствуй, Эллочка, — улыбнулась женщина. — Все в порядке? Злата, дай маме хоть разуться.
— Сейчас! — заулыбалась девочка. — Я помогу, — и тонкие пальчики потянулись к застежкам на маминых туфлях. Элла закатила глаза, встретила смеющийся взгляд Ольги Евгеньевны, но промолчала — подавлять детскую инициативу было, по меньшей мере, непедагогично. Пришлось дождаться, когда мелкая справится с обувью, бурча себе что-то под нос.
— Рассказывай, маленькая леди, как ты себя тут вела? — деловито поинтересовалась Элла.
Впрочем, вопрос был глупый. И так понятно, как. Маленький генерал поставил на уши весь дом. Пленных не брал — все сразу поддавались ее обаянию.
— Мы гувяви! Много-много! — зеленые глазки светились неподдельным восторгом. — Уф, усе, — выдохнула она. — Ма, идем! Смотли! — и она протянула Элле красивую куклу Белль из старого мультика.
— Какая красота, — улыбнулась та и вполголоса пробормотала. — Ну, Верещагин!
— А я что? — тут же сделал невинное лицо Ромка. — Принцессам надо играть с принцессами, правда, золотко?
Злата лишь что-то согласно пискнула, соглашаясь с крестным. Но Элла была неумолимой:
— А что здесь тогда делает железная дорога?
— Это для меня, — гордо взял на себя ответственность Роман, надувшись, как павлин.
— Дя! — важно поддержала своего заступника Златка, вскинув подбородок. — Ма, ты не селдишься?
Элла только расхохоталась, настолько уморительным было зрелище. Спелись, заразы. Впрочем, неудивительно. Последние несколько месяцев Роман был главным заступником мелкой, всегда с ней играл и во всем поддерживал. Так почему бы и нет?
— Не сержусь, — Элла схватила ребенка в охапку и начала щекотать под радостные визги. А сама поверх плеча дочери шепнула другу одними губами. — Спасибо.
— А теперь шустро моем руки и идем кушать тортик! — скомандовал Ромка.
— Уля!!! Тотик! — Злата вывернулась из рук матери и устремилась в ванную.
— Сначала обед! — строго крикнула ей вслед Элла, но дочь это волновало мало.
— Не стоило столько на игрушки тратиться, — упрекнула друга девушка.
— Стоило, — Ромка был неумолим. — Она мне как племянница. Зарабатываю я достаточно. Мне несложно, Эльфеныш, честное слово.
— Ты — чудо, — чмокнула его в щеку Элла. Он ей тоже был как брат. Неудивительно, они знакомы почти двадцать лет. Жили на одной площадке, сидели за одной партой. Такие разные, но все равно дружные. И только с ним она могла временами быть настоящей, без всех оков воспитания, которые вбивались в нее еще с пятилетнего возраста. Всегда быть вежливой.
Элегантно одеваться. Всегда подбирать выражения. Быть леди — в этих двух словах содержался основной смысл ее воспитания. Мама учила ее всему, что знала сама. Вот только так и не смогла научить ее выживать в этом мире, где хорошие манеры не то, чтобы сошли на нет, но уже не являлись основной ценностью. Так и осталась она с малых лет идеальной. Безупречной. Замороженной. Именно последним эпитетом ее и называл бывший муж.