Элма не ожидала такого резкого ответа и почувствовала, как глаза ее наполняются предательской влагой. Обычно ее трудно было довести до слез — официанткам за день приходится выслушивать и не такое. Видимо, события последнего дня окончательно выбили ее из колеи.
Хотя, может быть, именно приобретенная привычка молча, с улыбкой сносить грубости от посетителей и довела молодую женщину до ее нынешнего состояния. Не слишком ли часто она так же молча позволяла сестре грубить ей? Вероятно, нужно было резче осаживать ее, ведь Элма столько сил положила на то, чтобы заменить Адел мать! С этими невеселыми мыслями она выдавила из себя:
— У меня нет сил спорить, мистер Кеннет. Назовите это усталостью или малодушием, если это заставит вас ощутить собственное превосходство, но сейчас мне хочется одного — добраться до постели и заснуть.
Крейтон вздрогнул, и у Элмы возникло ощущение, что его раздражение направлено не против нее, а против себя самого. Ничего не ответив, он направился к двери, ведущей в холл, куда выходили его спальня, ванная комната и две другие спальни. Он указал на одну из них:
— Это комната Адел. Поскольку в гостиной слишком захламлено, боюсь, вам придется делить комнату с сестрой.
— Никаких проблем, — пробормотала она, испытав чувство облегчения: по крайней мере теперь их с Крейтоном будет разделять почти полхолла.
— Я ненадолго оставлю вас, — заявил он. — Лучше вам заранее запастись спичками, они на камине.
Лампочка у кушетки погасла как раз в тот момент, когда Элма достигла камина и нашла коробок. Направляясь в спальню, она столкнулась в холле с Крейтоном.
— У вас есть в чем спать?
Чемоданчик Элмы был невелик — фактически всего-навсего дорожная сумка «на одну ночь», — и она положила в него только тонкую ночную сорочку. Планов провести некоторое время на отдаленном северном острове у молодой женщины не было, однако и обсуждать столь интимные темы с посторонним человеком ей не хотелось. Поэтому она лишь покачала головой:
— Что-нибудь придумаю.
— Несмотря на камин, по ночам здесь бывает прохладно. Вот, возьмите-ка, я тут кое-что для вас подыскал. — С этими словами он протянул ей мужскую фланелевую рубашку. Рубашка висела на деревянных плечиках и выглядела свежевыстиранной.
Элма осмотрела ее более тщательно, решив, что слабый свет в холле сыграл с ней злую шутку. Однако убедилась, что первое впечатление не обмануло ее. Рубашка не только была чисто выстирана, но и выглажена. Приняв рубашку из рук Крейтона, она просто по инерции попыталась его поддеть:
— Я ценю ваше желание избавиться от репутации человека, живущего в грязи и беспорядке.
Во взгляде его мелькнула знакомая враждебность.
— Не стоит благодарности, мисс Селби. Спокойной ночи.
— Ах, простите! — воскликнула Элма, почувствовав, как ее опять поставили на место. — Я не имела в виду…
Но еще до того, как она закончила фразу, дверь захлопнулась перед самым ее носом. Прикусив губу от стыда, женщина теперь могла только гадать, что бы она услышала в ответ, если бы Крейтон не вышел из холла.
Она осталась одна. Уставившись на рубашку, Элма вспомнила, что не поужинала, и сейчас просто не представляла, где искать пищу в этом хлеву. Проходя по коридору, она краем глаза разглядела на кухонном столе две початые консервные банки с лососем и бобами — какая-никакая, а все-таки еда. Желудок настоятельно требовал подкрепления. Однако молодая женщина не рискнула украдкой подъедать за детьми, а потому ретировалась в гостиную и снова уткнулась в журналы.
Из кухни меж тем раздавался бодрый стук посуды: Элма готова была поклясться, что Крейтон готовит себе сандвич. Чуть позже он собрал посуду со стола. На одно мгновение послышался шум воды из крана, вызвав почти невероятное предположение: он моет посуду! Однако звук так же быстро прекратился. Разочарованная, Элма вернулась к своим журналам. Возможно, она задремала, увидев во сне события минутной давности: Кеннет с лампами, возвышающийся над нею…
Очнулась она от звука открываемой входной двери, а затем раздались голоса и смех детей, ввалившихся в холл.
Увидев сестру в дверях гостиной, Адел только коротко осведомилась:
— Еще не спишь?
Стараясь придать голосу радушие, Элма ответила:
— Как раз собиралась. Ты идешь?
— Ага. — Обернувшись к Бену, Адел бросила: — До завтра.
Прихватив одну из ламп, тот ответил:
— Спокойной ночи.
В спальне Элма присела на край одной из двух просторных кроватей. Комната, как и все помещения в доме, представляла собой свалку грязной одежды, какой-то странной обуви и кип журналов. Но сама постель, как ни странно, была аккуратно застелена, хотя на ней и красовалось какое-то барахло. Что касается второй, то там все было перевернуто вверх дном: совершенно очевидно, что ее выбрала Адел.