Тогда она бы еще оправилась от перенесенного сердечного удара. Но сейчас — нет. Она до глубокой старости будет ощущать поцелуй Крейтона на своих губах, и любой мужчина, который когда-либо попытается занять его место, конечно же, потерпит полный провал.
— Как вкусно пахнет в доме, — произнес неслышно подошедший сзади Крейтон.
Элма закрыла глаза, смакуя звук его голоса.
— Спасибо. — Пытаясь как-то развеять возникшую напряженность, она пошутила: — Думаю, вам не понадобится электропила, чтобы разрезать его.
— Не было необходимости печь хлеб, Элма, — сказал он холодно.
— Это самая малость, которую я могла сделать напоследок, — выдавила она из себя.
Он никак не отреагировал на ее неудачную шутку. Что за ирония судьбы, думала она, укладывая буханки в корзину и покрывая их салфеткой. Сколько раз она проклинала Крейтона за его постоянные подначки — всего-то несколько дней назад! А сейчас не могла дождаться от него и самой невинной реплики или хотя бы язвительной ухмылки…
Она сходила с ума и знала это. Все ее существо рвалось к этому мужчине, ей хотелось узнать его по-настоящему, стать его женой, родить ему детей. Он уже и так стал ей ближе всего за несколько мгновений, что она пробыла в его объятиях; но он успел раскрыться как нежный любовник, способный принести счастье женщине, просто дав ей возможность побыть хоть немного женщиной! И, однако, сейчас он относился к ней так, как если бы она была пожилой классной дамой или монашенкой: с отстраненным уважением, без фамильярности. Элма знала, что, представься ей такой шанс, она скорее отказалась бы дышать, нежели жить без его постоянного внимания.
— Уже собрались? — спросил он, прервав ход ее грустных мыслей.
— Несколько часов назад, — кивнула она.
Зная, что потом будет сожалеть об этом, она все-таки повернулась, и у нее перехватило дыхание. Он был так могуч и прекрасен, что Элма просто не могла противостоять магической силе, исходящей от Крейтона. Она понимала, что он вовсе не собирался подвергать ее подобной пытке, но, как бы то ни было, в нанесении ей особо болезненных ран он несомненно преуспел.
Когда их глаза встретились, губы мужчины превратились в узкую линию, а взгляд стал совершенно отсутствующим. Ей трудно было определить, чего в нем больше — раздражения или сожаления. Хотя и то и другое наполняло женщину отчаянием.
— Я помогу вам донести сумки, — предложил он. От этого бесстрастно-вежливого тона внутри у Элмы все сжалось, и она не нашла что ответить. После показавшейся бесконечной паузы он спросил: — А Адел собралась?
— Они с Беном уже давно отнесли вещи на посадочную полосу, — ответила Элма, благодарная своему голосу, который на сей раз ее не подвел.
— А-а. — Еще одна тягостная пауза. — Тогда нам, наверное, лучше к ним присоединиться.
В этот момент Элма его просто ненавидела! Она готова была броситься в его объятия и открыто спросить, что ей сделать такого, чтобы разрушить возникшую между ними стену! Единственным ее грехом было желание заботиться… и любить. Как ей сейчас не хватало теплой усмешки его серых глаз и тех еле слышных смешков, которые поначалу просто ярили ее!
— Вам совсем не обязательно затруднять себя проводами, — буркнула Элма, постаравшись хоть напоследок выглядеть такой же безразличной, как он. — Вы достаточно помогли. Почему бы вам не пойти к вашим птичкам? Я знаю, насколько это для вас важно.
— Хороший хозяин никогда не бросит своих гостей, — ответил он странным прерывистым голосом.
Элма резко вздернула подбородок и, уже не сдерживая себя, произнесла с вызовом:
— Думаю, нам ни к чему все эти тривиальные светские условности! Делайте то, что вам хочется, ради всего святого!
Какая-то вспышка в его глазах — и вновь тот же адски-спокойный тон.
— Наверное, вы правы, Элма, — сухо заключил он. — Тогда просто до свидания.
Ледяной ужас сковал ее. Вот и все. Больше она никогда его не увидит. Собрав все свое мужество, она постаралась скрыть отчаяние под маской вежливости.
— До свидания. Спасибо за гостеприимство. — С этими словами она протянула ему руку.
Он бросил ничего не выражающий взгляд на ее ладонь.
— Думаю, нам ни к чему эти тривиальные условности, — вернул он Элме ее собственные слова. И с оскорбительным безразличием засунул руки в карманы.
Последний жест переполнил чашу терпения молодой женщины. Он даже не прикоснулся к ее руке — пусть и чисто дружеским жестом. Как он мог оставаться таким безразличным, таким холодным? И как ей могло прийти в голову считать его нежным и заботливым мужчиной? Испугавшись, что ее разочарование и отчаяние слишком явно читаются во взгляде, Элма поняла, что ей пора уходить — не уходить, а бежать, не мешкая ни секунды! К черту несбывшиеся надежды. Если она сию же секунду не покинет этот дом, она просто разревется перед Крейтоном, представ еще большей дурой, чем до этого.