Я хочу дать ему тот же ответ, но не могу. Потому что это определенно не фу, и я определенно не хочу говорить «нет».
— Или спи где угодно, — говорит он. — Все, что я знаю, это то, что мне нужно выспаться для предстоящей бури, а этот диван — не вариант.
Конечно, можно было бы сказать, чтобы это он поспал в каюте Лейси и Ричарда. И все же… Я не хочу, чтобы он это делал.
— Ладно, — говорю я. — Если ты не возражаешь против компании.
Он бросает на меня настороженный взгляд, который говорит, что он действительно возражает против компании.
— Обещаю, что не буду храпеть, — добавляю я.
— И пускать слюни, — говорит он.
Я краснею.
— И пускать слюни.
— И говорить. И ёрзать.
Я киваю.
— Обещаю.
Я быстро хватаю свою ночную одежду и переодеваюсь в нее в крошечной ванной, где едва хватает места, чтобы повернуться, мои локти бьются о стены.
Ложась в постель с кем-то, с кем ты не собираешься заниматься сексом — еще более интимно. Не помогает и то, что нам с Таем приходится делить одно и то же одеяло, поскольку мое промокло.
Внезапно все кажется непристойным.
— Я мешаю этим? Пуская слюни? Храпя? — спрашиваю я его, кладя перед собой свою подушку, которая, к счастью, была избавлена от потопа.
— Лежи тихо, — говорит он мне, переворачиваясь на бок так, чтобы оказаться ко мне спиной.
Хм. Хорошо. Как я погляжу, на ночевках с ним не весело.
Мог хотя бы лечь спать без кофты. Я только мельком видела его без кофты за все это время, и этого было недостаточно, чтобы по-настоящему оценить, насколько великолепно его тело.
На самом деле в койке достаточно места, чтобы мы не теснились друг к другу, в отличие от его грузовика. Хотя это V-образная койка, и наши ноги чаще соприкасаются.
Я тыкаю его прямо в икру сзади, когда двигаюсь.
— Дейзи, — предупреждает он меня приглушенным голосом.
— Я просто устраиваюсь поудобнее, — говорю я, переворачиваясь на спину.
Пауза.
— Тогда почему я слышу, как ты улыбаешься?
— Я не улыбаюсь, — протестую я, задыхаясь, но это ложь, потому что я улыбаюсь.
Как он узнал?
— Спи, Дейзи, — говорит он.
Как будто так легко заснуть с ним в одной постели.
И все же, каким-то образом, я это делаю.
*
Мне снится самый восхитительный сон.
Я где-то на пляже. Необитаемый остров, вроде тех, что можно увидеть в туристических брошюрах. С зелеными джунглями, окаймленными белым песком, мелкой голубой водой, пальмами, опускающимися на песок, как гамаки.
Я лежу на спине, и это кажется таким реальным, что я чувствую горячий и мягкий песок на своей коже.
Я совершенно голая, но не одна.
Голова Тая у меня между ног.
Я его не вижу. Я вижу только небо. Но я знаю, что это он. Мои пальцы запутались в его волосах, сочных густых волосах, и его щетина царапает чувствительную кожу на внутренней стороне моих бедер.
Его язык — настоящее произведение искусства.
Он набрасывается на мой клитор, как кошка на миску со сливками, каждое мощное прикосновение посылает ударные волны через мое тело. Он так хорош, что я готова кончить прямо сейчас, потом мое тело начинает трястись, и он продолжает.
Снова и снова.
Я смотрю на синее небо, и мне кажется, что я заново родилась.
И затем… Мой сон начинает рассеиваться.
Как будто небо вдруг становится все ярче и ярче, пока не становится совсем белым и…
Я открываю глаза.
Я лежу на спине в каюте, одеяло с меня снято, сердце стучит в ушах, дыхание прерывистое. Одна моя рука в нижнем белье, несколько пальцев внутри меня. Другая рука на груди, моя ночная рубашка задрана так, что они обнажены.
Тай сидит рядом и смотрит на меня самым пристальным первобытным взглядом, сосредоточившись на моем открытом рте.
О БОЖЕ МОЙ.
Я вздрагиваю, как будто внезапно возвращаюсь к жизни, вырываю руку из нижнего белья, стягиваю рубашку.
— О боже, — шепчу я, протягивая руку к одеялу и натягивая его на себя. — Что…что было…
Тай прочищает горло.
— Тебе приснился сон, — говорит он хриплым голосом. — Сексуальный сон, — добавляет он, как будто это не было очевидно.
Я сглатываю, чувствуя, как все мое тело становится горячим и красным.
Черт, черт, черт.
Я никогда этого не переживу.
— И поэтому ты просто сидел и смотрел на меня? — спрашиваю я, избегая его взгляда.
— Твои стоны разбудили меня, — шепчет он.
— И поэтому ты просто сидел и смотрел на меня? — повторяю я.
Я рискнула взглянуть на него получше. Он лежит на боку, подперев голову локтем.
Да… жарко. Здесь чертовски жарко.
Но также унизительно, что кто-то вроде него видит меня в таком уязвимом состоянии, каким бы горячим оно ни казалось.
— Я включил свет, чтобы разбудить тебя, — говорит он. — Это сработало.
Я прищуриваюсь и смотрю на него.
— Угу. И как долго ты сначала наблюдал за мной?
— Ну, в такой темноте было трудно что-то разглядеть, — говорит он. — Еще ты кончаешь довольно быстро. Каждый раз, когда ты кончала, я думала, что всё, а потом ты начинала снова.
Я не могу.
Я закрываю глаза, на всякий случай прикрыв их рукой.
— Не смущайся, — говорит он, и я знаю, что он издевается надо мной. — Наконец-то ты показала мне свои сиськи. Определенно стоит подождать.
Моя рука отлетает от лица, и я смотрю на него.
— Что, черт возьми, это значит?
Его губы лукаво кривятся.
— Разве ты не помнишь свадьбу? Когда ты хотела пойти купаться нагишом, ты потратила много усилий, пытаясь снять верхнюю часть платья. Потом ты попыталась снять с меня рубашку, но безрезультатно.
Я не думаю, что мое лицо может гореть еще жарче. Даже грудь у меня горит, как в огне.
— Ну тогда тебе тоже надо снять рубашку, — хнычу я. — Давай по-честному.
Он прикусывает губу, но не делает ни малейшего движения, чтобы побаловать меня.
Боже, почему он настолько горячий?
— Ладно. Отлично, ты всё видел, — ворчу я. — Теперь счастлив?
— Очень.
Я поднимаю бровь, слова задерживаются на мгновение на моем языке, прежде чем я выплевываю их.
— А ты возбудился?
Смелый взгляд вспыхивает в его глазах.
— А ты как думаешь?
Думаю, да.
— Ты все еще возбужден?
Я не знаю, откуда, черт возьми, у меня хватает смелости задавать ему эти вопросы, но черт с ним.
Выражение его глаз усиливается, и я смотрю на его горло, когда он сглатывает.
— Почему бы тебе не узнать, — с трудом выговаривает он.
Может быть, он насмехается надо мной, а может быть, он говорит серьезно. Но это не имеет значения, потому что прежде чем я осознаю, что делаю, я перекатываюсь на бок ближе к нему и протягиваю руку через его живот к промежности.…
Да.
Я имею в виду, что это очень большое «да».
Очень большое, твердое, толстое да.
Горячий и мягко пульсирующий под моей ладонью, даже сквозь боксерские трусы. Я не должна была делать ничего из этого с самого начала, но я крепко сжимаю его, чувствуя каждый дюйм в своей руке.
Тихий стон срывается с его губ, наполняя кабину, заставляя меня чувствовать боль между ног.
О, черт возьми…
Я поднимаю взгляд на его лицо, и он смотрит на меня сквозь темные ресницы, его дыхание прерывистое, рот открыт, и я не хочу ничего больше, чем вытащить его член из трусов и—
Тук-тук-тук.
Дверь в каюту дребезжит.
Наши глаза одновременно расширяются, и я тут же отдергиваю руку. Мне казалось, что это Бог стучит в дверь, говоря мне, что я совершаю большую ошибку.
— Да? — спрашивает Тай хриплым голосом.
— Все в порядке? — спрашивает Ричард из-за двери. — Сейчас три тридцать.
— Черт, — ругается Тай себе под нос. — Э-э, извини. Проспал! Сейчас буду.
Он быстро садится, свесив ноги с края койки, и делает глубокий вдох через нос.
— Извини, — отрывисто говорит он. — Про будильник забыл.