«В чем моя ошибка?» — удивлялась она, возвращаясь по вечерам домой. Ведь она все делала правильно. Так ей казалось.
Кейт частенько бывала в редакции, прислушивалась к разговорам сотрудников, и всякий раз, когда она могла что-то посоветовать, она это делала. Только ее советы никого не интересовали, на нее смотрели как на пустое место, голос ее тонул в общем шуме, и никто к нему не прислушивался.
Тогда Кейт изменила тактику и стала ходить в бар, где проводили свободное время репортеры. Это было маленькое ирландское заведение в одном квартале от редакции, и для газетчиков оно являлось чем-то средним между домом, до которого они редко доходили, и офисом. Мелкие придирки главного редактора, упущенные сенсации, репортажи с первой полосы — все это без конца обсуждалось и переваривалось в «Донахью» за кружечкой пива.
Кейт здесь нравилось. Шумный зальчик всегда был забит до отказа. Она взяла за правило болтать о том, о сем с барменом Стивеном О'Грейди и покупать ребятам пиво, когда те, измотанные, вваливались сюда после «жаркого денька». Ей хотелось, чтобы они принимали ее за свою, приглашали к разговору, посвящали в свои проблемы, водили с ней дружбу, наконец.
Через три недели непрерывного сидения в «Донахью» Кейт поняла, что, ухлопав деньги на пиво, так ничего и не добилась. Нет, на нее обращали внимание ребята: кое-кто приглашал ее на свидания, другие — сразу в постель. Она им нравилась. Но не в том смысле, в каком бы ей хотелось.
Кейт была для них лишь очередной девчонкой. Стоило ей подойти к их столу, как тут же возникала неловкая пауза. Затем разговор переводился на другую тему, и все начинали обсуждать закуску или качество пива.
Говорили о чем угодно, только не о том, что бы ей хотелось услышать. Ее лишали самого драгоценного — профессиональной болтовни газетчиков. Словно ребята объединились в некий закрытый клуб, куда ее ни за что не хотели допускать.
Кейт решила серьезно проанализировать ситуацию и понять, в чем дело. Она умна, работы не боится. Доказательство тому — оценки, с которыми она закончила колледж. Однако, всего этого недостаточно, чтобы считаться в их кругу своей.
Что еще она может им предложить? Остроумный разговор? Кейт пользовалась популярностью среди друзей в Вестчестере, с которыми вместе росла. Но аплодисменты зеленых юнцов ее не интересуют. Ей хотелось общаться со взрослыми людьми, которые уже что-то значат в этой жизни. Хотелось, чтобы ее слушали. А они даже не замечали ее. Точнее, видели в ней только женщину.
Может, этим как раз и стоит воспользоваться? Кейт, разумеется, не считала себя Мерилин Монро, но знала, что обязательно понравится тем, кого интересуют высокие худые смуглые девушки. У нее были длинные темные волосы и загорелая, медового оттенка кожа. Загар никогда не сходил, поскольку она всегда проводила много времени на свежем воздухе, не опасаясь палящих лучей солнца. Кейт Кеннеди была привлекательна, однако, в то время модным считался другой тип: пухленькая блондинка с большим задом. Последним Кейт похвастаться не могла. Но если уж она решила избавиться от проблем с помощью секса, то нужен такой партнер, который даст ей реальную возможность добиться своей цели.
Среди тех, кому она нравилась, было немало птиц высокого полета, фамилии которых не сходили с газетных полос. Но Кейт уже попала впросак с дармовым пивом для подобных ребят и не хотела ошибиться снова. Нет, ей нужен человек поскромнее.
И Кейт решила принести себя в жертву тридцатипятилетнему Стену Бруксу.
Каждый день он приходил на работу с пакетиком сандвичей и циничным выражением на физиономии. Судьба редко ему улыбалась, поэтому его весьма смутило, когда Кейт начала проявлять к нему интерес.
Стен не отличался ни красотой, ни, если честно, большим умом, но все же понял, на что ему намекают, и был заинтригован. Многие уже пытались лечь в постель с этой девчонкой, которая успела намозолить ребятам глаза, только ни у кого пока не вышло. Почему же вдруг он?
Впрочем, Стен недолго искал ответ. Таким, как он, редко выпадает в жизни счастливый шанс, а инстинкт говорит, что, когда это происходит, надо не рассуждать, а хвататься за него.
В ближайшие же выходные Стен пригласил Кейт на ужин с гамбургерами в «П. Дж. Кларк».
Ирландские заведения были для него естественной средой обитания, и «П. Дж.» мало чем отличался от «Донахью». Разве что чуть получше, да находится в фешенебельной части города, хотя и работает не круглые сутки.
Столы были накрыты яркими клетчатыми скатертями. Это все-таки ресторан, а не бар, здесь можно спокойно поесть, а не перехватить на ходу какой-нибудь сандвич. Правда, и услуги здесь стоили дороже, но Стен не жалел денег, ибо был уверен: расходы окупятся. Стоимость ужина на двоих можно считать его компенсацией за удовольствие, которое ждало впереди.
Не будь Стен журналистом, Кейт умерла бы с ним от скуки. А раз он давно работал в газете, она жадно ловила каждое его слово, пока он рассказывал о номере, над которым сейчас пыхтел, о придирках редактора. Через несколько лет все это превратилось для Кейт в обыденную рутину, однако в тот вечер, сидя у бара на круглой табуретке, она чувствовала себя так, будто ее посвящают в какие-то головокружительные тайны неведомого мира. И когда Стен пригласил ее к себе домой на стаканчик «чего-нибудь крепенького», она с готовностью согласилась, понимая, что если уж надумала с его помощью войти в мир газетчиков, ему нужно во всем угождать.
Другого выхода нет.
Кейт со вздохом посмотрела на толстого человека с помятым лицом, который сидел перед ней. Однако, вспомнив о своей цели, тут же взяла себя в руки.
— Веди, Стен Брукс, — очаровательно улыбнулась она. — Всегда мечтала посмотреть, где ты живешь.
Очутившись в его холостяцкой квартире, Кейт с громадным трудом скрыла отвращение. Казалось, будто сюда попал артиллерийский снаряд. На полу валялись пустые банки из-под пива, окурки из набитых доверху пепельниц не выбрасывались, похоже, уже много недель. Испачканная обивка стульев и дивана местами треснула, в квартире стоял отвратительный запах кухни.
Кейт подавила желание спросить, где Стен держит веник и тряпку. Полчаса работы, и этот свинарник мог бы приобрести более или менее жилой вид. Но она тут же вспомнила, что пришла сюда не за этим. Ее вдруг охватила паника, во рту пересохло, сердце бешено забилось.
«Я могу уйти. Еще не поздно».
Внутренний голос приказал ей взять себя в руки. «Ты вступила в новый жестокий мир и научись жить в нем так, чтобы не сломаться».
— Ну? — спросила Кейт. — Где же твой обещанный стаканчик?
— Может, перейдем в спальню? — предложил Стен.
Намереваясь провести с ней целый вечер, он купил заранее жареного цыпленка. Теперь настала пора действовать.
— Как хочешь, — ответила Кейт с показной храбростью, которой отнюдь не испытывала. — Не откажусь от виски. У тебя есть, надеюсь?
Если бы он предложил ей сейчас пива, она бы умерла. Предстоящее казалось настолько страшным, что Кейт необходимо было что-то вроде наркоза.
Стен подошел к шкафчику, в котором держал выпивку, и достал полбутылки «Бушмиля».
— Не всякого гостя потчую этим, — объявил он, плотоядно глядя на нее. — Держу для особых случаев. Как этот, к примеру.
Кейт одним махом осушила стакан и, вспомнив про пиво, которым он угощал ее в «П. Дж.», мысленно усмехнулась: «Знал бы он, что до сих пор я пробовала лишь кагор на причастии». Выпив несколько глотков виски, она засмеялась. Голова немного кружилась, на душе стало легко-легко.
«За тебя, мистер Бушмиль, ты изобрел радикальное средство от девственности».
Комната почему-то вдруг поплыла, и Кейт бессильно опустилась на постель.
Стен воспринял это как сигнал к действию. Присев перед ней на колени, он стал неловко стягивать с нее платье. Кейт сидела неподвижно, похожая в эту минуту на безвольную тряпичную куклу, и наблюдала за происходящим как бы со стороны. Только когда платье за что-то зацепилось, Кейт раздраженно ухватилась за него, чтобы помочь Стену. Наконец обоюдными усилиями они справились. Теперь преградой между нею и Бруксом оставались только бюстгальтер да трусики.