Они встретились, словно три закадычных друга, которые долго не виделись и спешили наверстать упущенное.
— Что ты здесь делаешь, старик? — воскликнул Дон, солидный лысеющий мужчина под сорок. — Тебя вроде разыскивает полиция, чтобы ты помог им в каком-то расследовании, а?
— Зря время теряют, — усмехнулся Джереми. — Всем известно, что я никому, тем более сыщикам, помочь не в состоянии. Полиция — не моя тема.
В разговор вмешался Стив, худой, потрепанного вида человек в бартоновском костюме:
— Терзаешься, что исчез, прихватив вещички из офиса «Пост»?
— Слушай, — нахмурился Джереми, которому не нравился предмет разговора, — ничего я не прихватывал, как ты выражаешься. Но я не собираюсь тратить лучшие годы на то, чтобы доказывать тебе или полиции свою невиновность.
— И ты залег в солнечной Испании, — буркнул Дон, жуя сандвич с мясом, — где тебя невозможно допросить и передать английской полиции.
— Правильно, — кивнул Джереми.
Дон доел свой бутерброд и спросил:
— Какого же черта ты рискнул объявиться в Канне? Достаточно кому-нибудь указать пальцем, и жандармы бросятся на тебя как стая голодных волков.
Джереми снова усмехнулся:
— Кому на этом празднике есть до меня дело? Народ отрывается и слишком занят, чтобы беспокоиться из-за меня.
Стив, глазеющий на девчонок, обратил внимание на его последние слова:
— А я могу назвать имя человека, который все отдаст, чтобы посадить тебя за решетку: Кейт Кеннеди остановилась в «Мажестик». Собирается взять интервью у Дэвида О'Нейла. Если она тебя увидит, то бросит все и займется тобой.
— В таком случае я не буду появляться в баре «Мажестик» и на пресс-конференции Дэвида О'Нейла, — с показным равнодушием ответил Джереми. — Не думаю, что я слишком много потеряю.
— По-моему, ты рискуешь, — пробормотал Стив и осекся.
В этот момент к ним подошла Трейси. Она раскраснелась и была возбуждена танцами. Стив не мог оторвать от нее глаз. Если полминуты назад он беспокоился за друга, то сейчас все вылетело у него из головы. Любуясь рыжей красавицей, он стал еще больше похож на хорька.
— Кажется, мы не знакомы, — начал он.
Джереми представил им Трейси.
— Вы и есть та самая Трейси Ривс, о которой все только и говорят? — с ходу принялся импровизировать Стив. — Над чем вы сейчас работаете?
Он не отрывал глаз от груди девушки, прикидывая, есть ли у него шансы ее потискать.
— Я сейчас работаю над тем высоким французом. Пытаюсь сделать так, чтобы он проводил меня домой. А над чем еще тут можно работать?
— Вы правы, — сказал Дон Блек. — Хотя, если посмотреть на это под другим углом… Может, вам захочется устроить интервью с великим Дэвидом О'Нейлом?
Трейси скорчила гримасу.
— Да кому он нужен? Сыграл какого-то гомика, больного СПИДом, ну и что? Не вижу темы для интересного разговора.
Стив и Дон украдкой переглянулись. Девочка, конечно, ничего, но с умишком у нее проблемы. Или она шутит?
— Ведь О'Нейл… такое имя, — осторожно заговорил Стив.
Трейси фыркнула. В атмосфере ночного клуба с нее быстро сошел искусственный глянец, и она снова превратилась в девчонку из Миннеаполиса. Совсем простую. Но ей было сейчас наплевать.
— Как для кого, — ответила она. — Мне лично не нравятся его дурацкие фильмы.
— В этом-то и дело, — терпеливо продолжил Стив. — Звезда дурацких, как вы говорите, фильмов, вдруг доказал, что является актером. Настоящим актером. Я думаю, он получит за свою новую работу «Оскара».
— Ну получит он «Оскара» за роль умирающего гомика, — раздраженно сказала Трейси. — А мне-то что?
Джереми решил, что пора немного вправить Трейси мозги. Ради друга Рэнди.
— Тебе нет, а вот Кейт Кеннеди есть, — негромко произнес он. — «Пост» специально откомандировала ее, чтобы она сделала большое интервью. Эксклюзивное. И если ты ее не опередишь, у тебя возникнут серьезные неприятности.
Если бы он ударил ее кулаком в лицо, она бы и то не протрезвела быстрее. Она так много работала. Так пошла в гору. И теперь может все испортить…
«Будь проклята эта Кейт. Сука! Нет, я найду способ добраться до Дэвида О'Нейла раньше. Найду!»
На упорные звонки Кейт никто не отвечал. Не захотели с ней разговаривать и в офисе продюсеров. Все, начиная от рекламных агентов Дэвида О'Нейла и заканчивая продюсером, отгораживались стандартным: «Никаких комментариев».
Кейт растерялась. Такое уже было с ней однажды. В Голливуде. Одна известная актриса разводилась с мужем-гомосексуалистом и собиралась тут же выйти за его интимного партнера. Но там было иное дело. Кейт ничего не понимала. Это было выше ее понимания.
«Последнее прощание» вызвало самые восторженные отклики критики. Дэвид О'Нейл стал в Канне главной знаменитостью. И не только в Канне. И при этом молчал как рыба. Кейт жалела о том, что не общалась с ним во время того давнего банкета после его нью-йоркской премьеры. Жалела о том, что поссорилась с Чарли Гамильтоном. Жалела, что вообще приехала в этот балаган. Но если уж приехала, надо взять от этой поездки все.
Оставался только один выход: скооперироваться с Дугом Фрименом, с которым она встретилась в холле своего отеля. Кейт спешила на очередной просмотр и не заметила его, а когда заметила, прятаться было уже поздно.
Впрочем, на этот раз Фримен произвел на нее лучшее впечатление. Он был таким же красавцем, но внешняя агрессивность отчасти исчезла, и Кейт сразу поняла: теперь он не видит в ней потенциального работодателя и не пытается самоутвердиться.
Поговорив с ним, Кейт поняла и еще кое-что. Оказывается, не только она получила отказ. Кроме Фримена несчастливый билет вытянула целая бригада из Би-би-си. И все были здорово рассержены.
— Вечером мы встречаемся. Поужинаем и одновременно поищем выход из неприятной ситуации. Хочешь присоединиться?
При других обстоятельствах Кейт и разговаривать бы на эту тему с ним не стала. Но там соберется целая команда из Би-би-си. Не захочет же он приставать к ней при всех.
Когда они вошли в ресторан, Кейт увидела в дальнем конце похожего на сарай зала Дэвида О'Нейла. С ним были Джеффри Лейн из «Роджерс и Коуэн», продюсер фильма Алан Лей и Чарли Гамильтон. Все оживленно разговаривали. Темой беседы, конечно, было «Последнее прощание». Они не замечали никого вокруг.
Кейт вздохнула. С облегчением и раздражением. Она не собиралась возобновлять отношения с Гамильтоном, но тот мог бы ее заметить. Сев вместе с журналистами за столик, она раскрыла меню и попыталась расслабиться.
Ресторан «Три утенка» славился на весь мир своей кухней. Правда, и цены здесь были под стать, хотя вполне заслуженно. Какой бы клиент выложил тысячу франков лишь за оформление зала? А оформление, между прочим, тоже на уровне. Псевдодеревенский стиль, плиточный пол, столы из выбеленной сосны, покрытые клетчатыми скатертями, колеблющееся пламя оплывших свечей, застывшие капли воска.
Если постороннему вовремя не сказать, что «Три утенка» — шикарное заведение, он примет его за кухню во французском шато. Кейт, все еще привыкавшая к европейскому стилю одежды, почувствовала себя неловко в черном вечернем платье.
И только осмотревшись вокруг, она начала успокаиваться. Все женщины, судя по их нарядам, чувствовали бы себя как дома и в «Максиме», и в «Рице». Золотые браслеты на загорелых руках, поблескивающие на глубоких декольте бриллианты, аромат духов.
Кейт отложила меню. Смущала изысканность блюд, а ей хотелось прозаического бифштекса с зеленым салатом, что она и заказала, опасаясь про себя, не примет ли ее Дуг за варвара. Неожиданно в зале наступила тишина, и все обернулись на дверь. Кейт увидела эффектную девушку.
Она еще не успела загореть, и бледная кожа придавала ей какую-то неземную хрупкость. На этом фоне особенно ярко выделялись каштановые волосы, спадавшие на плечи. В отличие от других женщин она не была увешана драгоценностями. Не видно даже простого золотого кольца. А платье восхищало строгостью и простотой.