Вспомнила Рут и обед с Тедом в «Рубенсе». Ну, конечно же, все дело в Трейси. И как она раньше не догадалась? Вот почему Кремер дал ей колонку. «А теперь, судя по всему, еще и подарит мою должность».
Приняв от Кремера стакан воды, Рут поставила его на стол и как бы между делом поинтересовалась:
— А Бернис знает о Трейси? Или это ваш маленький интимный секрет?
Главный резко сел в кресло, издавшее какой-то шипящий, будто изумленный звук.
— Не понимаю, о чем ты. Но кажется, ты собираешь всякие сплетни обо мне. Дешевые и грязные сплетни.
— Не такие уж они и дешевые, — возразила Рут. — Любой из обедов в шикарных заведениях, куда вы ее обычно водите, стоит половину солидного недельного жалованья.
— Какие заведения? — Лицо Кремера начало багроветь, и Рут впервые увидела, насколько он стар.
— «Лютес», — с ходу высказала догадку Рут, — и другие. Не будем вдаваться в детали.
Схватив ее стакан, Кремер отпил половину, а когда снова взглянул на Рут, его лицо приняло уже нормальное выражение.
— Полагаю, ты делаешь из мухи слона. А сколько раз ты бегала обедать с Тедом? Но только одна из наших женщин использовала обеденный перерыв для занятий любовью с сослуживцем. Ее звали Кейт Кеннеди.
Это был дешевый прием, и Рут удовлетворенно вздохнула. «Смотри-ка, чуть его поприжала, и он уже начал совершать ошибки. То ли еще будет».
— Я всегда подозревала, что за этим стоит Трейси, которая ведет собственную игру, — негромко сказала она. — Ребята говорили, что она пойдет на все, лишь бы добиться своего.
— Кто говорил? — рявкнул Кремер. — Назови. Я хочу знать имена.
— Неужели ревнуете? — весело спросила Рут. — А я думала, вы более искушенный человек, Эд. Вы действительно полагали, что, кроме вас, у этой нимфоманки, моей бывшей помощницы, никого нет?
В кабинете повисла напряженная тишина. Разве что электрические разряды не проскакивали.
— Ты ничего не докажешь, — сказал наконец Кремер. — Или я ошибаюсь?
— Я не собираюсь ничего доказывать. Пока вы соблюдаете пятый пункт моего контракта.
— Сука ты, — процедил главный, — толстая, неблагодарная сука. Это грязный шантаж.
— Вот именно, — улыбнулась Рут. — И как вы намерены реагировать?
— Взгляну еще разок. — Кремер взял со стола контракт и буркнул: — Надо проконсультироваться с нашим адвокатом. Уверен, мы что-нибудь придумаем.
— Я тоже уверена. Когда вы захотите поболтать со мной, я буду у себя в кабинете.
Кремер мрачно глядел в спину уходящей Рут и думал: «Черт возьми, я и не подозревал, что она догадывается. Чем раньше мы избавимся от нее, тем лучше. И сделать это надо до того, как она успеет раздобыть нечто конкретное».
У Майка выдался сумасшедший день. Светская красавица, портрет которой он должен был сделать, оказалась вовсе не такой красивой. Вообще никуда не годилась. Поэтому гример и парикмахер занимались ею на час больше. В конце концов, они передали ее Майку, и тот со многими оговорками все-таки принял их работу. А когда наладили хитроумное освещение, она стала выглядеть даже привлекательной. Теперь дело было за Майком.
Ему потребовалось еще два часа, чтобы найти наилучший ракурс. К тому же избалованная сучка оказалась никудышной помощницей, все время ныла, что торопится, говорила, что если бы знала, то отменила бы у себя дома прием, ей вообще непонятно, сколько можно бегать вокруг с этими камерами. Господи, великое дело — щелкнуть фотографию.
Только многолетний опыт работы с подобными клиентами помог Майку сдержаться. Он молчал, пока работал. Зато потом высказал красавице все, что о ней думал:
— В сущности, вы сами виноваты.
— Почему? Я же пришла вовремя, разве нет?
— С вашим лицом, дорогая, мы все равно опоздали бы. Даже если бы вы пришли на два часа раньше. Я фотограф, а не волшебник.
Майк знал, что в «Лонг-Айленд Келлис» с ним теперь не будут разговаривать, хотя отдадут должное его снимкам. «Возможно, я теперь стану персоной нон грата на всем Восточном побережье».
Усаживаясь в спортивный «шевроле», Майк продолжал улыбаться. Мысль о том, что ему больше не суждено возиться с этой богатой избалованной женщиной, поднимала настроение. По дороге он раздумывал над предложением Джорджа Перри. Кто бы отказался стать совладельцем одной из престижных нью-йоркских студий? Но тогда ему придется бросить съемки и учиться бизнесу и менеджменту. Потому-то Майк до сих пор и сомневался.
«Ничего, обсудим все с Рут. Уж она сумеет увидеть проблему в перспективе».
— Рут! — крикнул он, толкнув входную дверь.
Ответа не последовало. Странно, уже половина девятого, а она обычно приходит раньше.
Рут была дома, но не отозвалась, потому что сидела в кухне с набитым ртом. Она умудрилась съесть почти все, что нашла в холодильнике, даже продукты, которые принесли только сегодня утром.
Майк понял, что случилось ужасное. Выхватив у нее из рук полусъеденную куриную ножку, он предложил:
— Может, лучше поговорим? О'кей, дорогая, ешь, пока не лопнешь, мне плевать. Но сколько бы ты ни съела, хоть вылижи холодильник, это не решит твоей проблемы. Даже если я сейчас принесу еще несколько упаковок с китайской едой.
— Твоя взяла, — наконец подала голос Рут. — Идем в комнату, я тебе все расскажу. А мусор уберу потом. Когда почувствую себя лучше.
Майк обнял ее и отвел в гостиную. За исключением персидского ковра, гордости Рут, все здесь появилось одновременно с Майком. Долгие годы он собирал коллекцию мебели в стиле модерн. Ей такое хобби было не по карману. Диван из Милана, книжный шкаф из плексигласа и стекла, который по заказу Майка сделал его друг из Сан-Франциско, эффектные светильники «ротофлекс» — все это превратило комнату в роскошную гостиную. Уютное гнездышко двух преуспевающих журналистов на Манхэттене.
Но теперь Рут считала, что недостойна жить в такой роскоши. Несмотря на талант и связи, ее выгнали с работы, как надоевшую домработницу. Кремер именно так все обставил. Ненужная домработница, которая недостойна сидеть на кожаном диване ценой в тысячи долларов.
Она рассказала Майку обо всем, не утаив ни одной мелочи. О коварстве Трейси, о грешках Кремера, о своих подозрениях насчет возможного участия Теда в этом грязном деле. Выслушав рассказ до конца, Майк только покачал головой:
— Хорошо, что ты рассталась с ними, дорогая. Талантливый человек вроде тебя не должен связываться с таким мусором. Как говорится, с дерьмом поживешь, в дерьмо и обратишься. Ты вовремя ушла.
— Наверно, ты прав. Но куда мне теперь податься?
— Господи, тоже мне проблема! Да у меня на примете с десяток иллюстрированных журналов мод, которые ухватятся за тебя, как только разнесется слух о том, что ты ушла из своей газеты. Вопрос лишь в том, кому ты отдашь предпочтение.
— А тебе не приходило в голову, что я, возможно, не захочу больше связываться с модой? За последние недели я лишилась многих иллюзий. Еще недавно я верила, что, если у тебя имеются способности или хотя бы чутье, тебя непременно ждет успех. Все это ерунда. Плевать, кто ты есть. Пусть даже Хелен Гарли Браун. Ты хороша лишь настолько, насколько это ценит твой работодатель.
— Мне кажется, ты преувеличиваешь. Какое-то бесталанное дерьмо хочет выдвинуть свою подружку, ну и что? Жизнь продолжается. И не забывай о своих читателях. Они-то разберутся, что такое хорошо и что такое плохо. Не отказывай им хотя бы в этом.
— Ну и что они сделают? — поморщилась Рут. — Закидают Кремера письмами с жалобами, не видя больше моих обзоров? Не станут покупать газету? Не будь дурачком. Ты кое-что упустил из виду, Майк. Я болела полгода, и разве за это время тираж «Ньюс» сильно упал? Нет. А из Трейси Ривс, какой бы дурой она ни была, получится сносный редактор отдела. И можешь не сомневаться, Кремер обязательно подстрахуется толковыми внештатниками.
— О'кей, — сдался Майк. — В «Ньюс» обошлись с тобой по-скотски, и это им сойдет с рук. Ладно. Но почему ты не хочешь попробовать силы в другом издании?