Джемма и Хэнк натаскали достаточно дров, затем разулись, чтобы побегать босиком по ручью.
— Они ведут себя так, словно всегда были с нами, — пробормотала себе под нос Джоли, глядя в окно на весело плещущихся в ручье детишек. Родник питал ручей, который орошал земли Даниеля, отчего он, несомненно, был одним из самых преуспевающих фермеров в здешних местах.
Нан умело и быстро протерла и приготовила разделочный стол. Это должна была бы сделать сама Джоли, но она забыла об этом. При виде длинного и узкого стола на нее вновь нахлынули воспоминания о прошедшей ночи, отчего она залилась краской. В голове импровизированной постели находился шкафчик с металлическими ручками, за которые крепко держался Даниель, чтобы еще глубже войти в нее, когда занимался с Джоли любовью.
На несколько мучительно-сладких мгновений Джоли вновь окунулась в события прошлой ночи и почувствовала, как забурлила кровь. Она выскочила на свежий воздух, чтобы немного отдышаться. Озадаченная Нан последовала вслед за ней.
— С тобой все в порядке? — спросила соседка, дотрагиваясь до руки Джоли.
Так как Джоли не могла откровенно все рассказать, ей пришлось чуточку солгать:
— Стало немного не по себе, вот и все. Нан грустно вздохнула:
— Только представь себе, как будет тяжко здесь в жаркий полдень, а ведь внутри будет еще и раскаленная печь.
От такой перспективы Джоли ослабела еще больше, но превозмогла себя. Всю ее недолгую жизнь Джоли приходилось упорно трудиться, с ней всякое приключалось, но она была не из тех, кто отступал перед трудностями. Однако она не могла не подумать, что к концу этого кошмарного дня даже огнедышащее дыхание преисподней покажется весенним ветерком.
Джоли решительно вытащила большой мешок с горохом и уселась рядом с Нан. Вдвоем они принялись очищать кривые стручки и бросать очищенный горох в большую кастрюлю. К тому времени пыль, поднятая в поле, клубилась повсюду, вздымаясь до небес. Джоли ощущала ее на своей коже, в волосах, во рту.
Людские голоса, рев мулов, грохот колес сливались в адский гул, однако, словно по волшебству, вся эта неразбериха потихоньку начала превращаться в начало уборки урожая.
Даниель прошел мимо них, ведя под уздцы лошадь, тащившую бочку для воды. Он шел к ручью. Даниель бросил всего лишь взгляд в сторону женщин, и это оскорбительное равнодушие глубоко ранило Джоли, хотя она изо всех сил пыталась это скрыть. Взглянув на Нан, Джоли поняла, что ей это не удалось.
— У нас с Джо то же самое, — приторно улыбаясь, сказала Нан, и ее щечки слегка порозовели.
По рассеянности Джоли бросила горсть гороха мимо кастрюли, но даже не заметила этого. Она была в крайнем замешательстве, но все равно было приятно осознавать, что и другие люди испытывают те же чувства, что и она. А ей-то уж казалось, что она приросту распутная девка, которая воспламеняется от одного прикосновения мужчины. Джоли закусила губу и продолжала чистить горох.
— А ты знаешь историю Даниеля? — вдруг шепотом спросила Нан. Она продолжала чистить овощи и не смотрела Джоли в глаза.
— А что за история? — спросила Джоли. Обычно ее не интересовали сплетни и пересуды, но это касалось Даниеля, а потому было важным для нее.
— Одна голубушка из городского салуна очень горюет из-за того, что Даниель женился. Это говорит о том, что Даниель лучше всех мужчин знает, как доставить удовольствие женщине.
У Джоли вспыхнули уши и щеки, она схватила полную горсть гороха и принялась чистить его с такой энергией, что могла бы одна все очистить.
— Нан Калли, откуда, Бога ради, тебе это известно?
Нан понизила голос до едва слышного шепота:
— Мне рассказал Джо. Послушай, Джоли, неужели ты веришь, что если мужчины во всеуслышание заявляют о том, что не занимаются сплетнями, то это так и есть на самом деле? Так вот. У Даниеля была… э-э… иностранка много лет назад, когда он еще жил в Сан-Франциско. Ну, вот она и научила его… ну, этому… в общем, научила его всему.
Джоли не могла удержаться, чтобы не повернуться и не посмотреть на Даниеля. Тот помогал Дотеру наливать воду из ручья в бочку, при этом мускулы под его рубашкой рельефно перекатывались.
Сердечко Джоли снова затрепыхалось, но на этот раз с облегчением. Она успокоилась, выслушав слова Нан, которые разъяснили, почему Джоли почти мгновенно воспалялась страстью, стоило только Даниелю к ней прикоснуться. Значит, вовсе она не падшая женщина, как думала о себе.
— О-ох, — выдохнула Джоли едва слышным голоском, который был под стать ее самочувствию. Но вскоре после этого она подхватила чайник и поспешила к ручью, захватив с собой черпак. Вслед за ней направилась туда и Нан, которая несла ведра. Добравшись до ручья, Джоли встала на колени и принялась черпаком набирать воду в чайник, старательно притворяясь, что не замечает Даниеля, который стоял всего в нескольких метрах от нее.
Когда же она наконец поняла, что не может не взглянуть на Даниеля, и подняла на него глаза, то почувствовала, словно ее ударили по голове чем-то тяжелым. Хотя ее ощущения и нельзя было назвать физической болью, однако, образно говоря, из нее словно выпустили воздух и нечем стало дышать.
Даниель был грязным с головы до ног. Волосы, кожа, одежда — все было покрыто толстым слоем пыли. Но самое главное было не это. Он посмотрел на нее с очень странным выражением, в котором читались и ярость, и страстное желание. Оскорбленная первым и возбужденная вторым, Джоли вскочила и опрометью бросилась к походной кухне, даже не подождав Нан.
Как и предсказывала Нан, походная кухня превратилась в настоящее пекло. А время еще только приближалось к полудню. Джоли и Нан старались без нужды не заходить в нее.
Постепенно стали подходить наемные работники, как и Даниель, покрытые пылью с головы до ног, оставались лишь чистые круги вокруг глаз. Они сильно проголодались и с жадностью набросились на еду, которую приготовили женщины.
Как только работники насытились и разошлись, женщины принялись за мытье посуды. Едва они покончили с этим занятием, как подоспело время готовить ужин.
Джемма и Хэнк, свернувшись калачиком в спасительной тени под днищем походной кухни, сладко спали. Они были так же грязны, как и все остальные. Глядя на них, Джоли улыбнулась, позавидовав их беззаботности, и вернулась к своей работе.
На закате Джоли и Нан поджарили форель, которую удалось поймать Дотеру и неугомонному Хэнку, а на гарнир приготовили картофель и отварную морковь. Жара стала понемногу спадать. Усталые работники собрались на берегу ручья и принялись смывать дневную грязь, затем расположились под сенью звезд, покуривая и неспешно ведя свои беседы. Джоли и Нан пожелали всем спокойной ночи, после чего Нан с мужем отбыли домой.
Взглянув на узкий и длинный разделочный стол, Джоли пожалела, что сейчас не дома на широкой и удобной кровати в спальне Даниеля. Впрочем, в походной кухне было еще достаточно места не только для Хэнка и Джеммы, которых Джоли уложила на разделочном столе, укрыв одеялами. Но себе Джоли решила устроить постель под днищем походной кухни в ароматной и пряной траве. Внезапно появился Даниель и с хмурым видом склонился над ней.
— Что ты собираешься делать? — требовательно спросил он.
Джоли вздохнула. Боже праведный, как же она любила этого человека! Джоли не могла отрицать, что жаждет его, но он способен был доводить ее временами до белого каления.
— Мне кажется, мистер Бекэм, что даже для вас это абсолютно очевидно — готовлю себе постель.