***
Суббота. Время отдыха, долгого сна и умиротворения, если ты только с шести часов не на ногах, чтобы обзванивать каждого члена двух растропных команд.
Сами поездки за черту нашего города мне безумно нравились, но вот приготовления к ним – нет, нет и нет!
«Вжики» и «Ктулху» озабоченно галдят. По-моему, «Ктулху» как команда стала существовать только четыре месяца назад, а потому на общих сборах еще не была, а на соревнования ездила редко. Зато «Вжики», члены которой начинали играть в волейбол лет в десять, являлись настоящими ветеранами нашей команды. Кирилл, Кира и Лёшка из вжикнутых появились в спорте не позже меня, только тогда мы все были обыкновенными волейболистами-недоучками с криворукостью и неумением оперативно работать в команде.
Приехала домой я в прямом смысле этого слова никакой. Вести команды на соревнования - это стрессы, документы и обязательства.
Зато дома меня ждал сюрприз. Мама соорудила честь нашего выигрыша (а мы выиграли, она в этом не сомневалась) праздничный ужин. Еда была... мм! Пальчики оближешь! Вот только поддерживать разговор никак не хотелось.
В воскресенье мне позвонила Соня, сообщила, что в нашей школе через две недели пройдут какое-то замудренное торжество, и что будет вечеринка. А Соню, как особу довольно отвественную, назначили заниматься праздником.
А что я? Я ее друг, поэтому мне пришлось с большой неохотой, но идти помогать ей в школу. Единственный плюс во всём этом - нас отпускают с некоторых уроков. И только. Ну, может, еще мама пару поздравлений скажет, а так больше ничего приятного в этом нет.
Расходы на праздник пришлось составлять у нашего секретаря, которого за сухой суровый взгляд и заостренные черты лица мы называли Фюрером Номер Два. А Первый Фюрер - наше директор, хотя он вроде как добрый, доброжелательный и понимающий.
Фюрерами мы начали называть этих двух граждан после того, как за несчастливую участь быть вызванным на ковер какой-то уже выпустившийся весельчак назвал Рейхстагом. Шутка быстро распространилась по всей школе, и теперь вот уже несколько лет все активно ходят в Рейхстаг каяться и извиняться. Ну, в редких случаях - помогать и согласовывать что-то с Главным Фюрером.
Накидав примерный список закупок, я оставила твои черкульки у секретаря. Она, чуть помявшись, отдала мне тетрадку Сони с стихами, которая, вероятно, забыла ее у директора.
Я человек не совсем благородный и хороший, а изнутри меня частенько пожирает любопытство. Для меня Любопытство - верх порока, а пороки коварны и соблазнительны.
Соня часто писала стихи и рассказы, в этом мы похожи. Но беда в том, что она свои творения читать никому не давала, предпочитая отмалчиваться и неловко прятать тетради в сумку. А тут такая возможность!
Счастливые люди не плачут,
Не пьют и не курят пред сном.
Счастливые люди смеются,
При этом идя напролом.
Счастливые люди счастливы,
Не надо им книжки читать
О войне, о злобе, насилье,
О том, что творится в простом.
Счастливые люди в забытье
Не держат у вены ножи,
Они не кричат о болевшем,
Они не кричат о больном.
Счастливые люди с улыбкой
Встречают хороших гостей.
У счастливых дом полон веселья
и отчаянно-хороших друзей.
Несчастливы люди бывают,
Шипы им душу пробьют.
Берегите людей вы несчастных,
Им сердце на клочья порвут.
Я с жадностью дочитала последние две строчки. Стих без особого смысла - но зато довольно правдивый. Он не дотягивает до уровня работ участников, например, "Глаголицы" или еще какого-нибудь немалоизвестного конкурса, но тоже хорош собой.