Все утро она провела в приятных терзаниях по поводу своего наряда. Кроме того, во время этой встречи она рассчитывала услышать мнение Пола относительно более чем просто легкомысленного флирта между Крисом и Лизель. Но затем, когда перед ленчем в столовую зашел Ингрэм, она неожиданно услышала от него:
— Так вот, насчет нашей поездки. На сегодняшний вечер я заказал для нас столик в «Драхенхофе». Вас устраивает это время?
— Сегодня? — встревоженным эхом отозвалась Вирджиния. — Ой, извините, но только не сегодня. Я уезжаю… в Бонн, на обед с Полом Беллом.
Ингрэм нахмурился.
— Вы же знали, что нам предстоит это мероприятие.
— Но я не знала, когда именно. А потому и не сочла возможным отказаться.
Ингрэм ничего не ответил, уселся за стол и принялся есть, но затем как бы вскользь обронил:
— Очередная вечеринка при участии Лизель и этого ее парня?
— Об этом Пол мне ничего не сказал. Насколько я его поняла, там будем только он и я.
— А, значит, тет-а-тет? Ну что ж, мило. Полагаю, вас это вполне устраивает?
Несмотря на то, что это не вполне соответствовало действительности, Вирджиния сочла возможным согласиться:
— Думаю, что да. Если все пройдет так же, как и в прошлый наш вечер, то это будет просто чудесно. Мне, конечно, очень неудобно, что так получилось, однако если вы и в самом деле считаете, что мне следует заняться умиротворением Меев, то я готова поехать к ним в любой другой вечер.
— Да, разумеется, когда вам будет угодно. А в общем-то это была просто моя идея, не более того…
Вечер и в самом деле удался на славу. Ресторан, выбранный Полом для этого вечера, оказался шикарным заведением. И все же больше всего Вирджинию тронуло то обстоятельство, что к их приходу на столике напротив ее места лежал маленький букетик фиалок, покоившихся на подушечке из мха и источавших сладковатый запах.
— О, какие милые! — воскликнула она и вдохнула в себя аромат цветов.
Пол был польщен ее реакцией.
— Понравились? А знаете, сначала я хотел было остановиться на орхидеях, но затем подумал, что вы предпочтете что-то более спокойное, чтобы хоть чуточку компенсировать и умерить окружающую нас кричащую роскошь.
— Так оно и есть, — согласилась Вирджиния, принимая из рук стоявшего наготове официанта булавку, которой она прикрепила букетик над глубоким вырезом своего вечернего платья.
Сделав заказ для обоих, Пол продолжал:
— Как вы считаете, могли бы вы позволить себе ежедневно наслаждаться подобной, с позволения сказать, диетой?
— Верх роскоши и притом каждый день? — со смехом переспросила Вирджиния. — Нет, конечно. Многие ли могут такое себе позволить?
— Масса, я полагаю, если судить по перечню блюд в меню. Ведь все они порождены спросом. Но сами вы не посчитали бы себя вправе так поступать, да?
Пол улыбнулся.
— Судя по всему, ваша домашняя логика никак не допускает подобного поведения, — сказал он и, несколько минут спустя, добавил не совсем в той же связи: — Ну как, довольны вы своей нынешней жизнью? Вам нравится то, чем вы занимаетесь?
Вирджиния уткнулась взглядом в тарелку.
— Очень, — ответила она.
— И вы считаете, что можете навсегда осесть в Германии… в Кенигсграте… в «Вайнберг Раусе»?
— Но я ведь и так уже осела здесь, — заметила она.
— Ну, я бы этого не сказал, во всяком случае, пока вы не вышли замуж. И потом, вы же англичанка. Разве вы мысленно не представляете себе такие обстоятельства, когда вам захотелось бы вернуться назад?
Она покачала головой.
— Не думаю. Англия — моя родина, и иногда я действительно с некоторой грустью вспоминаю про все то, что меня там окружало. Но вы же знаете, что сюда я приехала после долгого пребывания во Франции, и хотя вы можете сказать, что теперь, после полученного наследства, я стала настоящей помещицей, на самом деле мне хотелось бы сделать все от меня зависящее, чтобы как следует поработать в своем поместье.
— Если они вам это позволят, — спокойно произнес Пол.
— Позволят? Мне? — резко переспросила Вирджиния. — Кто позволит?
— Ну, все эти твердолобые консерваторы, для которых ваше появление явилось самым настоящим шоком. Взять хотя бы вашего управляющего, этого Эша.
— Свое дело он знает от «а» до «я», тогда как я в этих вопросах остаюсь «зеленым» новичком, который пока лишь учится.
Позже, когда они сидели за чашкой кофе, поданного на крытой танцевальной веранде, располагавшейся позади главного зала, Вирджиния решила, что настало время коснуться темы, связанной с Лизель и Крисом.
— Надеюсь, вам известно, что родители Лизель косо посматривают на их продолжающиеся контакты? — спросила она.
— Да, судя по словам самого Криса, его там откровенно недолюбливают, хотя мне и не вполне понятно, что конкретно эти люди имеют против него.
— Если разобраться — ничего особенного, — сказала Вирджиния. — Просто они считают, что в одно прекрасное утро Лизель может проснуться и обнаружить, что осталась одна. Впрочем, я уверена, что на самом деле они лишь опасаются, не нарушит ли этот роман привычного ритма той работы, которую доселе с такой беззаветностью выполняла для них Лизель. Мне лично это кажется несправедливым. Девушка имеет полное право на свою первую любовь, на какие-то мечты и на то, чтобы, предавшись им, отложить чуточку в сторону все остальные дела. И поэтому, когда Меи принялись выговаривать мне за то, что я якобы поощряю этот роман, я прямо и без обиняков заявила им об этом.
— То есть вы взяли на себя функцию защиты прав Лизель?
— Они сами возложили на меня эту функцию, и это не могло оставаться без ответа!
Пол кивнул — медленно и задумчиво.
— Возможно, так оно и есть. Хотя я не вполне уверен в том, что, поссорившись с этими людьми, вы оказали Лизель или Крису большую услугу.
— Именно это они мне и сказали, — неохотно признала Вирджиния. — И Ингрэм тоже…
— Ингрэм Эш? — резко переспросил Пол. — Вы и его записали в число своих союзников?
— Пыталась, хотя он и не проявил особого энтузиазма. Но зато я рассчитывала на вашу поддержку.
Пол улыбнулся.
— Возможно, у них все и так образуется, и на почве родительской оппозиции пышным цветом расцветет юная любовь.
Когда они вышли из ресторана и вернулись к машине, Пол показал ей светящийся циферблат своих часов.
— Последний паром уже ушел, так что нам придется воспользоваться мостом, который расположен ниже по течению.
— Это в Карлинсбаде, в десяти километрах отсюда, да? — спросила Вирджиния.
— Да, к чему надо прибавить еще десять километров возвращения по противоположному берегу, — кивнул он. — Впрочем, какое это имеет значение? Ведь это же наше с вами время, не так ли?
На небе появилась запоздалая луна, и в какой-то момент, заметив ее, проплывающую сквозь толщу облаков, Вирджиния не удержалась от восторженного восклицания.
Пол притормозил машину, съехал с дороги и остановился под сенью вездесущих подстриженных лип, от которых исходил резкий сладковатый запах. Он, в ленивом жесте подняв руку, сорвал с ближайшей ветки молоденький зеленый листок. Аккуратно разглаживая его на своем колене, Пол заметал:
— Вы не слышали — есть такое местное поверье, предписывающее любой ценой не допускать, чтобы на тебя упал такой листик?
У Вирджинии внезапно перехватило в груди… от воспоминания.
— Вы имеете в виду, что если он упадет на вас и прикрепится к какому-нибудь месту, то вы станете… уязвимым, да?
— Именно так — уязвимым перед любым видом оружия, которое изберет против вас ваш враг, — добавил Пол.
— Да, я слышала. Своими корнями это поверье уходит в легенду о Зигфриде.
— Получается, что оно пережило несколько веков, — сказал Пол, смахивая листок с колена. Спустя некоторое время он спросил:
— Скажите, почему вам так страстно хочется, чтобы Лизель не упустила радости своей первой любви?