— Да, и я о вас слышала, — также по-немецки, тщательно подбирая слова, произнесла Вирджиния. — Как ваши дела? Вы ведь были на похоронах герра Рауса, не так ли, а потом я еще видела вас в Кенигсграте — вы шли с собакой.
В ответ на это девушка хихикнула и сказала:
— Вы говорите точь-в-точь как пишут в тех учебниках, который Ингрэм привез мне из Бонна! Но сейчас я уже довольно неплохо говорю по-английски, и хотела бы попрактиковаться — если, конечно, вы не возражаете.
После этой фразы, как нередко случается, к процессу их знакомства подключились малопонятные закономерности взаимной симпатии, которая мгновенно устанавливается между двумя незнакомыми людьми, и Вирджиния почувствовала, что с этой девушкой она наверняка подружится.
Лизель сняла плащ, отжала воду из собранных в хвостики волос и указала на лежавшие на столе бумаги.
— Чем это вы занимаетесь? — поинтересовалась она.
— Боюсь, чем-то совершенно бесполезным, — призналась Вирджиния. — Мой деловой немецкий находится, можно сказать, на нуле.
— Позвольте взглянуть. — Лизель принялась рыться в бумагах. — Так, вот это письма, на которые надо ответить. Если вы спросите Ингрэма, что он хотел бы сказать этим людям, я готова их написать. Точнее нет — я помогу вам написать их — по-немецки. А вот это перечень, — она запнулась, подбирая нужное слово, — счетов, правильно? — за товары от поставщиков. Вот, видите, — ее палец задвигался по списку, — это означает деревянные стойки, вот это — проволока, это — ящики для черенков. А это, — она показала Вирджинии очередной лист, но затем быстро отдернула руку, — нет, не этот, — неловко добавила она. — Так, вот в этом…
— А что было написано в том? — перебила ее Вирджиния.
Лизель отвела взгляд.
— Это счет за черенки, для покупки которых герр Раус ездил во Францию. Я просто подумала, что упоминание о нем может навеять на вас грустные мысли.
Вирджиния была тронута этим первым признанием того факта, что воспоминания об Эрнсте действительно могут быть наполнены для нее горестными чувствами.
— Очень мило с вашей стороны, — проговорила она. — Вот только удастся ли мне на самом деле избежать частых воспоминаний о нем?
— Пожалуй, нет, — согласилась Лизель. — И все же как грустно и несправедливо получилось — Ингрэм сказал мне, что у вас и времени-то на любовь толком не было. Вы влюбились друг в друга с первого взгляда, да?
Как же Вирджиния должна была ответить на этот вопрос, чтобы не обмануть девушку?
— Не совсем так. Я думаю, что любовь с первого взгляда случается разве что у очень молодых людей. С Эрнстом мы часто разговаривали и вскоре подружились, однако я была совершенно не готова ни к его предложению, ни к тому, что в своем завещании он оставит мне все свое имущество, тем более, что я вовсе не давала ему согласия на брак. На самом деле я…
— Вы даже не были помолвлены? — озадаченно переспросила Лизель. — А мы-то все думали!.. Но при этом мы конечно же были очень рады за герра Рауса, хотя и сильно удивились. А потом, на похоронах, уже вы стали для нас настоящим сюрпризом. По крайней мере, для меня. Я почему-то представляла вас другой, более домашней, что ли, скорее женщиной средних лет, вроде него. А потом, когда выяснилось, что по возрасту вы больше походите на Ингрэма, это стало… ну, настоящим шоком. Ему тридцать четыре, — добавила девушка, и Вирджиния отчетливо расслышала в ее голосе нотки намека, оставить без внимания которые она не могла.
— А мне двадцать восемь, — сказала она.
В искреннем интересе Лизель к данной теме сомневаться не приходилось.
— О, я только хотела сказать, что вы были… — Осознав некоторую бестактность своей фразы, она решила сменить тему разговора: — Ханнхен принесет вам кофе?
— Нет, по утрам я ничего не пью.
— А вот я бы выпила. — С этими словами Лизель подошла к двери и крикнула: — Ханнхен! — вслед за чем резким, присущим одним лишь немцам голосом затараторила что-то совершенно невнятное.
Тишина — никто ей, похоже, так и не ответил. Лизель навострила уши, после чего куда-то удалилась и вскоре вернулась с подносом, на котором стояли кофейник и три стакана.
— Вот, сама приготовила, — пояснила она. — Ханнхен говорит, откуда ей, дескать, знать, хотите вы кофе или нет, раз вы не попросили. Вепрь прямо какой-то, а не женщина, правда ведь? Хотя признаюсь, что нам в «Драхенхофе» ох как пригодилась бы женщина, хотя бы вполовину такая надежная, как Ханнхен.
— То есть здесь что, непросто найти работника, да?
— Некоторых полным-полно. Но к нам они прибывают только на лето, а потому не успевают заранее проникнуться должным чувством верности своим новым хозяевам. Иногда бывает, что проработают неделю-две и уходят, после чего мне опять приходится подыскивать на их место новых.
— Судя по всему, вы довольно расторопная девушка, — с улыбкой проговорила Вирджиния. — Герр Эш говорит про вас, что вы…
Заметив на себе странный взгляд Лизель, она тут же осеклась.
— Герр Эш? — эхом отозвалась девушка. — Это вы так зовете Ингрэма? Он сам вас попросил об этом?
— Насколько я помню, нет, но…
— А вы для него тоже «фрейлейн Сомерс»?
— Видимо, так. — Мысленно оглянувшись на прожитое здесь время, Вирджиния отметила про себя, что с Ингрэмом они вообще обращались исключительно при помощи междометия «вы».
— То есть и ко мне вы будете так же обращаться? — Лизель поморщила свой курносый нос. — О Бог мой. Как вы знаете, я — Лизель, и я надеялась, что, когда мы познакомимся, я также буду называть вас Вирджинией.
— Разумеется, так оно и будет, — поспешила заверить ее Вирджиния. — А кстати, откуда вам известно мое имя?
— Как откуда? От Ингрэма, конечно. Откуда же еще? Когда мы разговариваем с ним по-английски, он называет вас «Вирджиния Сомерс», а когда по-немецки — иногда величает «хозяйкой», но это скорее так, в шутку, — успокаивающе добавила Лизель.
«Хозяйка»! В шутку или всерьез, а Ингрэм Эш мог бы избавить ее от своих колкостей на данную тему, едва успела подумать Вирджиния, как в комнату вошел сам объект ее мыслей. Ингрэм скинул с плеч тяжелый плащ, стянул высокие, достававшие до бедер сапоги и, к явному удивлению Вирджинии, чмокнул Лизель в щеку, после чего подошел к подносу с кофе и взял третий стакан.
Типично по-детски Лизель утерла место поцелуя.
— Фу, мокрый! — пожаловалась она.
— Это не я, а дождь мокрый, — парировал Ингрэм и перевел взгляд на Вирджинию. — Похоже, сегодня мы говорим по-английски?
— Да, Вирджиния захотела.
— Ей бы самой следовало попрактиковаться в немецком.
— Ну, на это у нее времени будет достаточно, — категоричным тоном заявила Лизель. — А кстати, мой друг, я тебя хотела спросить: зачем это ты завалил ее бумагами, которые она толком и прочитать-то не может?
— Ну и что из этого? Надо учиться, тем более что она сама, по ее словам, этого хочет. Да и потом, погода не располагала к тому, чтобы вывести ее в поля и преподать урок практики. — Направившись к столу, он бросил через плечо, обращаясь к Лизель: — Прибыл груз из Франции. Ты не видела, нет в этой мешанине накладной на него?
— Виноградные саженцы? Да, есть.
Глянув на Вирджинию, она нашла нужную бумагу и передала ее Ингрэму. Прочитав текст накладной, тот повернулся к Вирджинии.
— Если дождь прекратится, вы не хотели бы посмотреть, как будут разгружать товар?
— Да, с удовольствием.
— Тогда, как закончите ленч, встретимся у складов — заодно и мне принесете перекусить, что там найдется у Ханнхен. — Затем он снова повернулся к Лизель: — А Изу ты с собой не привела?
— Нет. Она ведь сейчас кормящая мать и стала такой злющей, что я в надежде на лучшее решила запереть ее вместе со щенками. Правильно я сказала по-английски: «в надежде на лучшее»?
— Даже я лучше не сказал бы, — заверил ее Ингрэм. — Ну как они, все здоровые?