Ласково, безумно медленно, осторожно, будто перед ним стою не я — та, что была подстилкой самого мерзкого человека в мире, а какая-нибудь неземная принцесса в розовом платье с кружевными оборками, он большим пальцем погладил мою щеку.
Мне даже казалось, что я вижу себя саму и Яра как бы со стороны, глазами одного из уродов, жадно ловящих каждое наше движение. Внутренним зрением я уловила стройную девушку в ужасном платье, с распущенными по плечам рыжими волосами, завороженно смотрящую на высокого широкоплечего потрясающе красивого мужчину.
Я сама потянулась к нему. Сделала шаг, сокращая сантиметры нас разделяющие. Мне тоже хотелось погладить, потрогать его лицо — высокие скулы, подбородок, заросший щетиной. Меня тянуло к нему со страшной силой. И не было никакого желания этой силе сопротивляться.
Обняла его за талию, прижалась так крепко, как могла, уткнулась носом в его тело, в тугие, напряженные мышцы на груди, туда, где расходились две полочки серого, когда-то явно бывшего махровым, халата. И услышала шепот на ухо:
— Ты знаешь, что мы должны сделать?
Кивнула, не в силах ответить.
— Зоя, ты мне очень нравишься. Очень. Ты безумно красивая. Мне плевать на всех этих козлов, что смотрят на нас. Я хочу тебя. Даже здесь, даже сейчас… Не думай о них, ладно? Не обращай внимания. Мы будем тянуть время… вдруг мои ребята еще живы. У меня есть одна идея. Но придется их увлечь. Понимаешь, о чем я? Все должно быть по-настоящему…
Он такой спокойный, такой уверенный в самой возможности этого шанса на спасение. И мне передалось это ощущение. Мне тоже стало спокойно — он не бросит здесь, он спасет, вытащит, избавит меня от этого ожившего кошмара! Я готова была на все ради этого. Поэтому подняла лицо вверх к нему и, положив на крепкий мужской затылок руку, сама приникла к губам Ярослава.
В тот момент я еще слышала одобрительные крики и топот ног, в котором, видимо, выражалась радость извращенцев от увиденного. А потом, когда он ответил мне, когда его язык скользнул в мой рот и встретился с моим языком, все отодвинулось куда-то вдаль, куда-то на задворки сознания, закрылось плотной ватной пеленой, сквозь которую звуки проникали с трудом.
Он рывком притянул меня к себе, прижал к своим бедрам, показывая наглядно, как именно на него подействовал наш поцелуй. Мне хотелось потрогать, распахнуть полы его халата и посмотреть, есть ли на нем еще какая-то одежда, мне хотелось, чтобы ничего больше там не было, чтобы увидеть….
Но Ярослав опередил меня. Откинув волосы в сторону, горячими влажными поцелуями от моих губ он прошелся по шее, втянул в рот мочку уха, заставляя затрепетать, задрожать, закрыть глаза от удовольствия. И даже больше, чем эта простая, но такая для меня долгожданная ласка, до глубины души меня поразил его ласковый шепот прямо мне в ухо:
— Моя девочка. Никому тебя не отдам. Прости меня, если можешь.
Я услышала только первую часть, растаяла, и поэтому, наверное, для меня стало неожиданностью, когда в ту же секунду я почувствовала, как тряпка, выполнявшая на мне сейчас роль платья, с треском разорвалась на две части.
24. Яр
Мне дали отмашку. Как быку, перед мордой которого тореодор взмахнул красной тряпкой. И после взмаха этого животное против воли своей несется туда, куда желает человек. Так и мне пришлось… И это было унизительно для меня. Но мне казалось, что ещё более унизительно это будет для Зои.
Я видел, просто физически ощущал, как в спертом воздухе помещения пахнет сексом. Толпа заводилась, толпа зверела — им нужен был толчок. Я должен им его дать. Чтобы мы с Рыжей получили свой маленький шанс на свободу… и жизнь.
По всей видимости, подобные эротические представления здесь нередкость. Своеобразная альтернатива порнофильмам, которые десять лет назад не смотрели только дети (и-то не факт!) и монахи. Все происходящее воспринималось присутствовавшими, как нечто само собой разумеющееся. Более того, казалось, что все ждут чего-то, предвкушают и даже немного волнуются.
Получив приказ, я шел к сцене и видел, как появившихся непонятно откуда девушек лапают, зажимают повсюду — на диванах, на креслах, на столе и даже просто на полу огромного помещения, которое скорее всего раньше служило актовым залом, в то время как само здание было школой. Более того, среди полуголых и обкуренных бойцов многие похоже имели склонность к мужскому полу — взгляд зацепился за нескольких упоенно целующихся мужиков. Большинство же из тридцати семи человек (посчитал, готовясь к неизбежному) усиленно набирались — кто наркотой, но некоторые все-таки водкой.