Насмотрелся всякого. Видел, как отчаявшиеся люди делали подкопы под разделившую надвое страну, огромную по высоте стену, построенную военными в считанные месяцы. Видел, как расстреливали целые семьи в первые дни после принятия решения о недопуске на север тех, кто жил на юге. На моих глазах боец, присутствовавший на казни вот таких несчастных, среди которых было несколько детей, пустил пулю себе в рот. Видел, как некоторым удавалось проникнуть в запрещенную зону с помощью подкупа военных…
Когда стало понятно, что в стране царит хаос, что правительство потеряло всяческий контроль, что американские интервенты прочно обосновались у наших границ и вот-вот начнут операцию по захвату, именно тогда мы с моим другом и сослуживцем Валеркой Шуваевым ночью покинули место несения службы, попросту дезертировали.
Нужно было спасать собственные шкуры. Ну, у Валерки к тому времени уже была семья — жена и сын. Ему было что терять. Я же остался совершенно один. Опасаясь и своих, и чужих, мы с огромным трудом пробрались в Питер.
Меня в родном городе ждала закрытая квартира. Что случилось с матерью я уже знал. Правда, на похоронах не присутствовал — не отпустили, тогда мы были на военном положении. Мать похоронил дед, ее отец. Съездил к деду, который один жил в деревне за городом, на даче, как любил называть свою старую хатку он сам. Посидели, помянули, как положено и мать, и отца.
Я уговаривал деда ехать со мной в Сибирь, куда мы решили рвануть с Валеркой, но он отказался. Да, впрочем, мы тоже не успели. Именно тогда было приведено в действие ядерное оружие и наша страна уничтожила с его помощью практический весь остальной мир. В городе было множество бомбоубежищ, в том числе и со времен Великой Отечественной. Здесь многие спаслись.
….Молниеносное движение какого-то предмета от груды железа, в которую превратился замерший на обочине дороги много лет назад трамвай, под колеса нашей старой, потрепанной, но вывозившей из разных серьезнейших переделок, "Рыси" М65, которая способна была выдержать взрыв минного боеприпаса до 6.5 килограммов в тротиловом эквиваленте, я засек сразу, несмотря на задумчивое состояние. Только, ЧТО это было, не понял.
Мишка, мой помощник и по совместительству, водитель, резко ударил по тормозам. Он явно решил остановиться. Да только моя интуиция подсказывала, что делать это в данном месте и в это самое время, смертельно опасно.
— Миха, едем дальше. Только осторожно, могут бросить зажигалку.
Хотя я понимал, что если бы нас хотели взорвать — уже взорвали бы. В данном случае бросили что-то безобидное, вероятнее всего, надеясь остановить и выманить из машины. Высунув из приоткрытого окна автомат, я дал очередь в сторону трамвая. Видимо, момент устрашения сработал, потому что до базы мы доехали без приключений.
Только выставленный Антоном часовой на основном входе почему-то бросился навстречу.
— Яр, там мальчишка твой…
Сердце похолодело в груди. Ох, и неугомонный у меня сын! Хотя, и самому себе уже давно признаваться не хотел, что пятнадцатилетний Сашка — не мой. Что когда-то, почти семь лет назад я клялся его отцу, моему другу Валерке, умирающему от ранения в живот у меня на руках, заботиться о мальчишке. Обещание удавалось сдержать. До сих пор.
В маленькой комнатке, которая служила когда-то на заводе, производившем молочную продукцию, фельдшерским пунктом, на кушетке, обтянутой старой потрескавшейся клеенкой, лежал Саша. Он был бледный, как снег. Одежда вся в крови. Особенно в районе живота. Он спал или был без сознания.
Рядом дежурил Илья Петрович — старый фельдшер, который был у нас медиком. Я бросился к нему.
— Что с ним, Петрович? Что случилось?
— По злой иронии судьбы, то же, что и с его отцом. Пуля в живот. С Темкой отправился обследовать базу сумасшедших.
— Насколько серьёзно ранение?
— Я пулю-то достал. Но я ж не хирург! Ему настоящий врач нужен! Операция. Внутри там органы пострадали, зашить все, кровь убрать, переливание сделать. Тогда жить будет.
— Да где же хирурга взять? Да еще и с операционной?
— Да где-где? В больнице, ясно-красно! В больнице на Ямской, знаешь, была такая улица когда-то? Во-от, там Слепой со своими людьми обитает. У меня там один старый знакомый живет. Конечно, они чужих не жалуют, но попытаться можно.
— Да что толку в операционной, если доктора нет?
— Так я к чему, там у них баба какая-то Рыжая, говорят, даже руки пришивает, если кому оторвет!
— Бред.
— Бред не бред, а есть ли у тебя выбор?