— Давид, — впервые назвала его по имени. — Давай рану посмотрим!
Он удивленно взглянул на меня.
— Ты ж говорила, что у тебя лекарств никаких не осталось!
— Да, обезболов нет совсем. Но посмотреть, не воспалилась ли она, нужно. Обработать и перебинтовать.
… Я уже почти закончила, когда в кухню вошла комендантша. Она удивленно посмотрела на нас с Давидом, устроившихся в углу стола. Стояла неподалёку и заинтересованно наблюдала за перевязкой. Потом спросила:
— Ты медсестра?
Скрывать правду я не видела смысла:
— Врач. Хирург.
Я сразу поняла, что именно после этой фразы кардинально изменилось ее отношение ко мне. Если до этого Элла видела только мужчин, то теперь расплылась в улыбке, предназначенной мне одной.
— О-о! Тогда тебе тоже нужно увидеть наших деток.
Честно говоря, больше всего на свете, я бы хотела сейчас лечь куда-нибудь на горизонтальную поверхность и заснуть — так устала. Но отказаться не могла.
И вот нас всех, кроме уже все видевшего Странника, повели в темноту длинного коридора, вниз по ступенькам давно умершего эскалатора. Мы спустились в туннель, по которому когда-то ходили электрички. Элла подсвечивала путь сама.
Далеко идти не пришлось. Вдоль стен были выставлены прямоугольники из металлических листов шириной с небольшую комнату и высотой примерно в половину человеческого роста, доверху наполненные землей. В верхней части этих клетей росли всевозможные культурные растения — морковь, свекла, картошка. Прямо так — вразноброс, что где выросло, как будто семена вперемешку были набросаны неаккуратной рукой.
Я не сразу поняла, остановившись возле одного из прямоугольников, что земля внутри него копошится, шевелится. Смогла заметить это только по двигающимся стебелькам несчастной картошки. Я шагнула ближе, чтобы посмотреть, но Ярослав неожиданно перекрыл мне дорогу.
— Они не опасны, не бойтесь, — от комендантшы не укрылось это его движение.
Она посветила в центр ближайшей из клетей и, вытащив откуда-то, как мне показалось, из бюстгалтера (был ли он там вообще под платьем?) свисток, несколько раз отрывисто свистнула.
30. Ярослав
После четвёртого отрывистого короткого свиста, земля в клети начала копошиться так сильно, будто одновременно сотни кротов неожиданно в одном месте поперли на поверхность.
Я снова непроизвольно шагнул между Рыжей и огромным ящиком, явно кишащим зверьем. Мы привыкли не доверять животным. Привыкли к тому, что даже когда-то абсолютно безобидная кошка может, с непонятно откуда взявшейся злобой и лютой жестокостью, беспричинно наброситься на человека. А ведь когда-то в школе нас учили, что большинство зверей предпочтут убежать, встретившись в лесу с человеком!
Только из стремительно выросших на поверхности кучек чернозема, перемешанного с погрызенными корнеплодами, показались отвратительного вида зверьки — странные, абсолютно лысые, размером со среднего кролика, только имеющие торчащие как бы сверху рта, над губами, огромного размера зубы. Формой тела были они чем-то похожи на слепышей, только совершенно не имели шерсти. По моим быстрым подсчетам их в одной клети было порядка сорока — сорока пяти! А ящиков таких в обозримом пространстве можно было насчитать не менее десяти. Я посмотрел в глубину туннеля, вгляделся в кромешную темноту и тут же получил ответ на еще не заданный вопрос.
— Такие ящики, домики, как мы говорим, стоят до следующей станции. Там у нас живут малыши.
Вся моя команда замерла, вглядываясь в этот зоопарк. Степка выразил, наверное, общую на всех мысль:
— Фу, какая гадость!
Я ожидал, что местная начальница, комендантша, как она сама сказала, оскорбится, но она радостно улыбалась.
— Нет-нет! Не гадость! Наша надежда! Наше спасение! Удивительные, потрясающие существа!
Давид, которому из-за ранения, явно не хотелось сюда идти и, наверное, лучше всего было бы поспать, пусть даже на лавке возле костра, безразлично смотрел на животных, но все-таки задал вопрос:
— Мы ИХ ели сейчас?
Степка вдруг издал какой-то булькающий звук, потом сложился пополам и тут же рядом с клетью, из которой за нами "наблюдали" десятки безглазых созданий, начал блевать на пол. Элла весело рассмеялась и ответила, как ни в чем не бывало:
— Ничего-ничего, мальчик, я скажу своим бабам, они все уберут, — похлопала с трудом разогнувшегося парня по плечу. — Конечно, вы ели их! Эти звери называются голыми землекопами, они, в отличие от любых других животных, не озверели, не возненавидели человека, наоборот, легко привыкают к нам и даже идут на руки! Могу продемонстрировать! — она посмотрела на меня.