— Лена, ты не подумай плохого. Просто, там на станции метро главарь — такая гром-баба — Элла Петровна. Так вот, она на Димона нашего запала. Да так запала, что уговаривала его остаться еще тогда, в первую нашу ночевку. Обещала ему горы золотые. Чуть ли не на руках носить грозилась!
— Лена, — Димон виновато смотрел на жену, — Ничего не было, клянусь! Я б, даже если дело и дошло, не смог бы — там не баба, а Кинг-конг в юбке!
Все, естественно, смеялись, даже я — руки-то, благодаря Зое, болели намного меньше! Лена качала головой и хмурилась, но было видно, что делает это скорее для острастки, чем, действительно, из недоверия к мужу.
Леха Стрелок нетерпеливо ерзал на стуле:
— Ладно, давайте дальше рассказывайте! Интересно же!
Димон продолжил:
— Ну, в общем, решили мы, что, может, Зои там уже и нет. Это на второй день, да? — получив утвердительный кивок от Давида, продолжил. — Проверить нужно? Нужно. Я и пошёл. Меня впустили без проблем — узнали что ли, не знаю! Элла вышла. Я и говорю, мол, надоели мне эти идиоты — ни пожрать у них нет, ни… ну, в общем, понравилось мне у тебя, Элла, сил нет, как! Сбежал от них, к тебе вернулся! Хочу жить, прости Лена, с тобой! Она расцвела, заулыбалась вся! Говорит, Димасик, я — вся твоя! Думаю, как бы чтоб себя не выдать, про Зою узнать. А она так вьется рядом, намёки там разные делает. А я ей говорю: "Ты сначала накорми, в баньке попарь, а потом уж и в койку тащи!" Я не знаю, то ли поверила она мне, то ли сделала вид, а может, несло от меня так, что решила она и правда мыться меня отправить. А вода у них только на второй станции есть, там, где дети живут. Вот там рядом с ванной комнатой Зоин подопечный, прооперированный только что, лежал. Элла пошла за вещами для меня. А я — к больному. А Зоя там!
— Обрадовалась я ему очень! Никогда не забуду, что собой рисковали ради меня! Спасибо вам, ребята! — в голосе Зои слышались слезы.
— Я — ваш должник! Спасибо вам! — я встал, забыв про ожоги. Хотел пожать руки друзьям. Но они подхватились мне навстречу тоже — осторожно обняли, похлопали по плечам и сели на свои места.
Антон снова налил всем и скомандовал:
— Так, пьём и закусываем. А потом будем слушать продолжение истории.
52
Зоя.
От выпитого, наверное, у меня начали закрываться глаза. И продолжение нашей с ребятами истории я слушала, с трудом удерживая внимание на рассказе. Димон с Давидом, перебивая друг друга рассказывали, как той же ночью мы с Десантником, еле-еле избежавшим приставаний Эллы, через выход на второй станции пробились наружу. Потом полночи пробирались к засаде, где сидели Давид и Тимур. Потом искали машину, преследуемые отправленными Эллой мужиками.
На обратном пути я уговорила ребят заехать за Линой. И ведь почти вовремя успели — она вот-вот должна была начать рожать. Я думала, что довезу. Но не довезла. Правда, нам повезло — Лина справилась. Конечно, не без моей помощи, но все получилось. И самое главное, в ее психическом состоянии наметилось некоторое улучшение. В чем, как я поняла, немалую роль сыграл Иван. Поистине, любовь творит чудеса!
Краем засыпающих глаз я еще обращала внимание на улыбающиеся, ставшие удивительно близкими, лица — Женино, Давида, Димы, Тимура, и в первую очередь, конечно, Ярослава. И сквозь подступающий сон я, кажется, тоже улыбалась. Так с улыбкой на губах и заснула.
Проснулась ночью, закутанная по самые брови в одеяло, да еще и подпираемая со спины чем-то горячим. Ярослав! Зачем он со мной лег рядом? Я же во сне могла задеть его ожоги! Ой, я же разбинтовать его хотела. Но теперь лежала и боялась пошевелиться, чтобы нечаянно не сделать ему больно. Мы были одеты и это казалось неприятным и лишним. Но с другой стороны, он ведь не мог нас раздеть. Не хотелось будить, но лежать в одной и той же позе было мучительно.
— Слава, ты спишь?
— Заснешь тут с тобой…
Конечно, ему же тоже неудобно.
— Я во сне тебя ударила?
— Нет, ты и не пошевелилась ни разу. Даже когда Димон нес и в кровать укладывал. Под моим чутким руководством, конечно. Просто руки не болят почти. А я очень соскучился…
Я начинала понимать причину его бессонницы — она, причина эта, вполне отчётливо ощущалась сквозь мои и его брюки.
— Знаешь, что? Мне кажется, неудобно спать одетыми. Давай я тебя раздену?
— И себя.
Понятно ведь, на что намекает… И это так волнительно, так сладко — понимать, что даже в таком состоянии, пусть под действием обезбаливающего ему и стало легче, но такие травмы все равно болят, — и при этом он хочет меня!