– А. Ты, значит, любишь всё исправлять.
– В смысле?
– Исправлять. Ты хочешь наладить их жизнь. Зачем?
– Я же вам сказала. Они мне нравятся. Особенно Селеста. Я не могу сидеть сложа руки и притворяться, что носить с собой повсюду плоского брата – в порядке вещей. Под необычным фасадом прячется чудесный ребёнок. Но никто и пальцем не шевелит. Они будто оцепенели, словно боятся раскачивать лодку.
Он кивнул.
– Возможно, боятся. Какие бы стратегии сдерживания они ни выстроили, до определённой степени они работают. Хотя бы в том смысле, что их проблема приобрела устойчивое состояние. Для них главное, что хуже не становится.
Джули выдержала его мрачный взгляд.
– Но станет, правильно?
– Да, не исключено. Неблагополучная система такого рода не может держаться бесконечно. В какой-то миг она просто рухнет.
У неё внутри всё сжалось.
– И что произойдёт тогда?
– Точно не знаю. К такому нельзя подготовиться. Скажи, в чём, по-твоему, проблема этой девочки?
Джули вскинула руки.
– Чего я только не думала. Нарушение адаптации, тревожное расстройство из-за разлуки с близким человеком, реактивное расстройство привязанности? Синдром Аспергера? Что это как-то связано с восприятием Финна как родительской фигуры? А когда он уехал, её горе превзошло все разумные пределы. Защитные механизмы вышли из-под контроля? У неё химический дисбаланс?
– Это всё возможно. Ещё что-нибудь? – Доктор Кули неподвижно сидел в кресле и неотрывно смотрел на Джули, терпеливо ожидая, пока она сделает правильный вывод.
Джули пошевелила пальцами ног в ботинках, пытаясь развеять одолевавшую её тревогу. И всё же, одна мысль так и крутилась в голове.
– Что-то произошло?
Он кивнул.
– Что-то произошло. Вот моя догадка. Что-то весьма значительное. То, что тебя чётко просили не затрагивать. И плоская версия Селестиного брата – её радикальная реакция на это событие. На травму.
Джули напряглась. Травма. Ей не понравилось, как это прозвучало.
Доктор Кули между тем продолжал:
– Вопрос в том, на какую травму? Однако это вопрос, ответ на который ты можешь не получить. Джули, тут нужен такт, – предостерёг он. – Это опасная ситуация, а ты понятия не имеешь, что именно происходит в этой семье. И хотя меня восхищает твоя отзывчивость, я всё же не советовал бы тебе самой браться за эту проблему.
– Да, знаю. Я уже всю голову сломала, пытаясь разгадать этого ребёнка, и каждый раз боюсь её расстроить словами или очередным поступком. Но когда вернётся Финн, всё ведь пройдёт, да?
Доктор Кули поцокал языком.
– Может, пройдёт, а может, и нет. Причина её беспокойства может проявиться и как-то иначе. Его возвращение способно значительно улучшить ситуацию, да, но я бы на это не рассчитывал.
Мда, мысль удручающая.
– Но подумай вот о чём, – предложил он, – вдруг ты упускаешь из виду что-то очевидное? Не анализируй сверх меры то, что видишь. Мне кажется, ты слишком углубляешься в детали. Подожди немного, и кусочки этой мозаики, вероятно, сложатся сами собой. – Он усмехнулся. – А может, и не сложатся. Вдруг эту семью просто не дано понять до конца?
– Поверьте, эта мысль меня посещала.
– Кто знает? – У него вырвался ещё один лёгкий смешок. – Они все, глядишь, просто незаурядные персонажи. Не всем же вести себя так, как принято в обществе.
– Было бы здорово, если бы они все просто оказались милыми чудаками, да?
– Да. Вряд ли, но было бы здорово. Джули, во всей этой истории меня заинтересовало ещё кое-что.
Джули вздохнула.
– Что именно?
– Ты много рассказывала о Мэтте, Финне, Эрин и Селесте. – Он сделал паузу. – Но я почти ничего не услышал об отце.
– Это потому что его часто нет дома. Уезжает по работе. Но он мне очень нравится. Он мягкий и спокойный. Я бы сказала, основательный. Очень заурядный, но при этом не скучный. По-настоящему милый.
Доктор Кули хмыкнул.
– Что такое?
– Ты сказала, что сегодня едешь домой. Навестить маму.
– Верно. И что?
– А как насчёт твоего отца? Его ты тоже увидишь?
– Вы намекаете, что у меня проблемы с отцом? – Джули фыркнула. – Нет у меня проблем с отцом.
Доктор Кули промолчал.
– Дело не во мне. – Джули помотала головой. – А в жутко необычном ребёнке, которому я нужна.
– А почему ты считаешь своей обязанностью помочь ей? Почему ты так рвёшься всё исправить? Почему именно тебе хочется вылечить эту семью?
– Потому что Селеста меня слушает. Я не знаю, отчего так, но слушает. У меня получится.
Доктор Кули снял очки и аккуратно положил их на стол.
– Кого ты пытаешься исцелить?
– Селесту.
– Ты уверена?
– Конечно, – начала раздражаться Джули. – Дело не во мне.
– Нет, – согласился он. – Не совсем.
Джули взглянула на настольные часы.
– Прошу прощения, что перебиваю, но мне уже пора ехать, чтобы успеть на самолёт.
– Разумеется.
– Даже не знаю, как вас благодарить за то, что поговорили со мной, – сказала она искренне. – Я это очень ценю.
– Ты мне поведала об удивительной гипотетической семье, – подмигнул он. – Только помни, Джули. Тут нужен такт.
Глава 14
Джули смотрела, как её двоюродный брат Дэмиан ложками поглощает украшенный миниатюрными зефирками батат, и её тошнило. Хотелось убить того, кому в голову пришла отвратительная мысль смешать маршмэллоу с этим вполне себе вкусным овощем. Но даже такая гадость не могла сравниться с тётушкиным «салатом»: красные леденцы с корицей в зелёном желе с дольками моркови и консервированных мандаринов. Хорошо хоть, что мать не нашпиговала индейку никакой мерзостью. И на том спасибо.
– Джули, ты чего шляпу пилигрима не надела? Ты же её обожаешь! – повысил голос дядя Пит, чтобы перекричать царящий за столом шум, и ткнул пальцем в собственный убор. – Какой День благодарения без шляпы-то?
Джули окинула взглядом праздничный стол в доме своей матери. Каждый из четырнадцати сидящих за ним родственников нахлобучил либо шляпу пилигрима, либо индейский головной убор, много лет назад приобретённые в магазине маскарадных костюмов на проспекте Делакорт. Ещё в прошлом году это зрелище казалось Джули забавным, но теперь его нелепость и глупость бросались ей в глаза. До чего же вульгарная традиция. Не говоря уже о том, как оскорбительна она с культурной точки зрения.
– Считайте меня бунтующей родственницей, которая не желает быть как все. Не могу похвастать тем, что слепо поклоняюсь стереотипам. – Джули ткнула вилкой в изрядную кучу запеканки со стручковой фасолью на своей тарелке. Господи, от одного только запаха маринованного лука можно на все выходные схлопотать несварение желудка.
– Пит, не настаивай. Не хочет надевать шляпу, не надо, – заступилась её мать. Она как раз встала и потянулась к центру стола за клюквенным соусом в кошмарном белом блюде с деревенскими домиками. – Полагаю, так моя дочь хочет заявить о себе.
Садясь на место, Кейт задела рукой бумажную индейку – главное (и самое пошлое) украшение стола, – отчего та повалилась набок, и, угодив на свечку, вспыхнула ярким пламенем.
– Вот чёрт! – взвизгнула Кейт.
Все остальные тут же отпрянули на добрый метр вместе со стульями, а дядя Пит – под панические вопли скорей звонить пожарным и обращения к всевышним силам – опрокинул на огонь стакан воды.
– И всего-то дел, а вы раскудахтались, клуши. – Он сам себе усмехнулся. – Поняли, да? Клуша, индейка? Шутка к празднику.
Джули промокнула салфеткой стол, одной рукой разгоняя дым. Она вздохнула и снова уселась, сжавшись между Дэмианом и маминой сестрой, Эрикой.
– Ну что, Джули, – начала разговор та, – как дела в колледже? Тебе нравится Бостон?
– Очень нравится. Несколько недель назад выпал первый снег, и от этого по ночам город выглядит ещё лучше.
– Ох уж этот Бостон, – проворчал дядя Пит. – Был я там однажды. Сплошная грязь да толпы бродяг повсюду. Как будто так уж сложно не бомжевать.