— Я н-ненавижу беспомощность, — процедила, тяжело дыша и сгорая от желания врезать по этой самодовольной морде.
Я ему не рабыня, а всего лишь любовница, пусть и по договору. И плевать, какие там Северов игры любит, достаточно того, что отшлепал. Мягкие губы прижались к моим губам удивительно нежно, и поцелуй вышел долгим и нежным. Но я все равно дрожала, как натянутая струна, не в силах расслабиться.
— Я не сделаю тебе плохого, Вика, — хрипло выдохнул Константин мне в рот. — Просто доверься.
Господи, ну почему не заняться нормальным сексом, без приправ? Как раз довериться ему я и не могла.
ГЛАВА 13
Облизнув пересохшие губы, я сипло выдавила:
— Костя… Давай без этого…
И получила в ответ мягкое, но непреклонное:
— Нет.
Дыхание никак не хотело успокаиваться, дрожь не проходила, и пришлось стиснуть зубы. А губы Северова блуждали по моему лицу, шее, отвлекая, язык дразнил, поглаживая и щекоча, и я сама не заметила, как в самом деле чуть-чуть расслабилась. Подняла подбородок, подставляясь под легкие, как крыло бабочки, поцелуи, оставлявшие на коже огненные следы-искорки. Костя все так же держал мою свободную руку, не пытаясь привязать, и наверное, это и заставило проклюнуться робкую надежду, что, может, он так и оставит… Только вот когда я всего на миг отвлеклась от своего положения, млея от неторопливых ласк, второе запястье тут же обвила лента и притянула к изголовью. Все. Теперь я оказалась по-настоящему беспомощной, еще и ослепленной, и в полной власти Северова. Черт. По спине пробежал холодок, сердце попыталось выпрыгнуть из горла, и я судорожно сглотнула, напряженная, как струна, и чутко прислушиваясь к звукам вокруг.
Шорох, и я осталась одна, ко мне больше не прикасались ни руки, ни губы. Судя по ощущениям, Костя слез с кровати, и мелькнула паническая мысль, зачем — может, взять что-то еще? Снова шорох, а потом матрас прогнулся под сильным телом, и оно тут же прижалось ко мне. Обнаженное. Полностью. Бедром я чувствовала твердый, горячий ствол, но желание не торопилось возвращаться.
— Ви-ик, — тягучий и хмельной, как медовый ликер, голос около самого уха, и тяжелая ладонь накрыла мою грудь, слегка сжав. — Ви-ика-а, — продолжал произносить мое имя Костя, а пальцы уже добрались до твердого бутона соска. — Что ж ты такая пугливая, а. Вроде взрослая, опытная…
Подушечки нежно сжали вершинку и сразу отпустили, и я охнула от острого укола болезненного удовольствия. Мысли моментально начали путаться, слова Северова доходили до ошалевшего и окончательно сбитого с толку сознания с превеликим трудом. Я почувствовала, как пальцы пробрались под кружево, обвели ареолу и совсем отодвинули ткань, высвобождая полушарие. Неосознанно сжала руки, натянув ленты, внизу живота полыхнуло огнем, и между ног стало жарко. Я сдвинула ноги, чуть поерзав, и намокшие трусики потерлись о нежную плоть, добавляя ярких ощущений. Белье стало лишним и раздражающим, а собственная беспомощность уже не так пугала. Костя же в самом деле ничего плохого не делал. Пока. Нотка беспокойства и неуверенности смешивалась с предвкушением и легким напряжением, и от этого гремучего коктейля тело превратилось в обнаженный нерв, чутко реагирующий на малейшее прикосновение. Казалось, от тишины вокруг тихонечко звенит в ушах, кровь шумела, а сердце тяжело бухало в груди, грозя оставить на ребрах синяки.
Костя между тем продолжал. Рука переместилась на вторую грудь, поглаживая, мягко массируя, играя с соском прямо через шершавое кружево. Губы накрыли набухшую вершинку, втянули, язык облизал и нежно прижал к зубам. Я выгнулась, хватая ртом воздух, ощущения окатили ярким конфетти, заставив забыть и о связанных руках, и завязанных глазах. В самом деле, ничто не мешало сосредоточиться на удовольствии, заполнившем тело густым сиропом. Я медленно погружалась в себя, раскрываясь, словно роза, лепесток за лепестком. Или это Северов раскрывал меня? Его рот умело ласкал, посасывал, дразнил, легкие укусы лишь придавали пикантности и только тень боли. Я сама не заметила, как начала постанывать, послушно подаваясь навстречу жарким губам, и ощущение, что я сейчас в полной власти Северова, вызывало уже не панику и злость, а совсем другие чувства. Хотелось… Хотелось принадлежать ему. Хотелось, чтобы он изучил мое тело до самого последнего потаенного уголка. Хотелось сгореть в том огне, что рождали в крови его ласки. Боже, кажется, я сошла с ума…