- Ветров, - в Машкином голосе почувствовались угрожающие нотки, - ты нормальный вообще? Потом я ребенка кормить буду. Какие ведра?
Я набил рот мороженым, надеясь, что Машка отстанет. Потому что спорить с ней, тем более сейчас, было бесполезно.
- Имя выбрали уже?- я показал глазами на выпирающий на стол живот.
- Да, несколько, - сестра смотрела на меня с выражением голодного крокодила, у которого отобрали тарелку , - не могу смотреть как ты ешь мое мороженое, пойду сбегаю перед выходом еще раз.
Я кивнул. И достал из кармана телефон. На экране висели несколько сообщений от Макса, Егора, и Валерии, знойной брюнетки с большим горячим ртом и стройным длинными ногами.
Быстро отправил ответ Егору, заодно сфотографировав стол с пустыми тарелками и подписав, что скоро верну ему его прожорливую женушку.
И включил блокировку обратно. Размышляя, когда заняться Лерой. Сегодня? Или может завтра в утра? Я вспомнил, как она делала минет, крепко обхватывая меня своими пухлыми губами, и в брюках стало тесновато. Да. Наверное, сегодня.
Машки не было уже 10 минут. Твою мать. Через 5 минут, если не вернется, пойду искать женский туалет. Очередь там что - ли? Приспичило всем посетителям одновременно?
И набирая сообщение для мастерицы минета, вдруг услышал знакомые интонации…
- Я поняла, хорошо, но…так не может продолжаться бесконечно…когда-нибудь Ветров увидит ее…
А вот это было уже интересно. Кого я должен был увидеть? В том, что речь идет обо мне, сомнений не было. В совпадения я не верил.
Я оглянулся вокруг, вспоминая, где слышал этот тихий грудной женский голос, с едва заметной хрипотцой…
Пока не наткнулся глазами на фигуру в темно-синем платье, с ребенком на руках и телефоном, прижатым к уху. Эти короткие светлые волосы, с явно выбеленными прядями и пронзительные серо-зеленые глаза я бы узнал из тысячи.
Блядь. Марианна Натановна Никольская.
Она играла с девочкой на коленях, снова что-то отвечая невидимому собеседнику.
Я отвернулся, продолжая прислушиваться. Из – за угла показалась Машка, помахала мне рукой и медленно зашагала к нашему столику. Мать Инги меня не заметила. Наконец наговорившись и отключив аппарат. Сестра подошла к столу, собирая развешанные на стульях пакеты с покупками. Я же продолжал сидеть истуканом, не в силах поверить в слишком четко услышанные слова Марианны Натановны.
Ее последняя сказанная в трубку фраза деморализовала меня полностью.
- Это его дочь, Стас, ты же знаешь…..
Дорогие мои !
Осталось совсем немного, очень скоро мы узнаем, чем закончится история Инги и Кирилла, не переключайтесь!
Глава 23
Глава 23
Кирилл
Слова Никольской до сих пор стояли в ушах. Выбивая собой все остальное, что было в голове. Вышибая, блядь, содержимое легких наружу, как от удара в спину на выдохе…
Какого хуя?
« ...Его дочь, Стас, ты же знаешь...»
Блять.
Эта девочка в розовом платье, со смоляными кудряшками и заливистым смехом - моя дочь?
Я вспомнил, с каким обожанием смотрела на нее Никольская. С гордостью даже.
Она сказала еще несколько ничего не значащих общих фраз и положила телефон на столик: - Ну, котенок, сейчас поедем к маме, домой, - потом сделала несколько движений пальцами, и добавила: - забодаю-забодаю... Ребенок засмеялся и что-то ответил.
Прошло три года, и многое просто выветрилось из памяти за ненадобностью. Но не этот цепкий взгляд холодных серо-зеленых глаз, сейчас излучающих тепло и ласково смотрящих на девочку.
Заставляя вспоминать другие глаза, сочно зеленые, отравляющие этой своей зеленью, до конвульсий, и судорог почти отключившегося мозга…Инга…
Ничего не рассказала о дочери, все эти годы скрывая ее. Не то, чтобы я был таким из себя ярым папашей, жаждущим возиться с маленьким ребенком. Но сам факт.
Как будто мало было того, что меня просто выперли отовсюду, не давая ни малейшей возможности задержаться в этом городе…Великий и Ужасный…да, бывшая жена была права.
Если бы не Антон, так вовремя позвавший меня к себе, в Штаты, мести бы мне улицы сейчас. Потому что ни на одну другую должность меня не взяли бы.
Я автоматически полез в карман за сигаретой. Твою мать. Стоп. Ведь бросил. А так сильно захотелось затянуться, выпустить вместе с дымом из легких весь тот яд, которым отравили меня Никольские.
Значит, дочь. Это хорошо. На этом можно сыграть потрясающую мелодию, растягивая то струны терпения старшего Никольского, то играя нервами его рыжеволосой дочери. Интересно, какая она. Изменилась, наверное.