Отец появился через секунду с Соней на руках. Та держала за уши маленького плюшевого кролика и улыбалась во весь рот.
- Кирилл!? – полувопросительно проговорил отец, - могу я узнать, что ты делаешь в моем доме?
- Папа, могу я тоже узнать наконец правдивую историю? – я чувствовала, как изнутри меня накрывает злобой, почти бешенством, превращая в зажженный факел, - или я еще не доросла до этого момента?
Мама передала Соню Лене, приходящей помощнице, и та быстро унесла девочку в игровую комнату.
Мы говорили долго. Громко. Каждое слово оседало в воздухе липкой паутиной. Противной, заставляющей съеживаться, пытаться выключить сознание. Потому что сказанное было не просто неприятно осознавать. Нет. Его было больно даже слушать. Слова дробили мозг на мелкие кусочки, разбрасывая их во все стороны. И казалось, что обратно я точно не склею...ни себя, ни отношения, ни мир вокруг...
Этот разговор отпечатался в моей памяти, как клеймо, выжженное на живую, и посыпанное сверху солью. Так больно мне не было давно. Даже когда ушла бабушка. Получить удар в спину от людей, которых все-таки считала опорой. Несмотря ни на что. И они дали мне эту опору. Умолчав, какой ценой она досталась.
Кирилл молчал почти все время. Я видела, как перекатывались желваки на его скулах и сжимались в кулаки пальцы. Отец тоже не изображал из себя ангела во плоти. И пару раз они почти сцепились, так крепко схватив друг друга, что мы с трудом развели их по разным углам. Мама долго шептала что-то на ухо отцу, и когда тот выматерившись, помотал головой, развела руками и громко сказала, что желающие выпустить пар могут проваливать во двор, и заниматься этим там. А не в доме, где вокруг хрупкие предметы, и маленький ребенок на соседнем этаже. И что она лично оторвет голову тому, кто решит ослушаться.
Было много слов. Объяснений. Сожалений. Обещаний.
Как поверить словам тех, кто уже солгал однажды? Как жить дальше, когда проматывая время назад, видишь кровавые раны в собственной душе? И знаешь, кто именно их нанес. Как забыть то отчаяние, ту нечеловеческую боль внутри, когда поняла, что была лишь игрушкой в мужских руках? Когда качала колыбельку дочери, а из глаз сами собой капали слезы. Как заново построить то, что так грубо и цинично было разрушено? Я не знала ответа на эти вопросы. Ни на один из них.
И сидела, словно оглушенная. Все еще не в состоянии поверить в услышанное. Не может быть. Просто не может быть.
- Как же вы могли? – глаза были сухими, я словно выплакала все слезы авансом, тогда, три года назад.
Кирилл сжимал мою руку, не давая утонуть в этом океане эмоций. Там было столько всего, что я бы просто не выплыла. Погрязнув в пучине обмана и предательства.
- Дочь, мы хотели как лучше, - мама промокнула потеки от косметики под собственными глазами, - родители всегда действуют из благих побуждений.
Она выбросила салфетку: - Тогда нам казалось, что это именно то, что тебе нужно.
- А ты, - я посмотрела на отца, - ты ничего добавить не хочешь? Например, еще раз назвать меня глупой маленькой девочкой? Господи, какой цинизм…
Он встал из-за стола и вышел. Мама последовала за ним.
В тот день мы так и не договорили. Я забрала Соню и мы с Кириллом уехали в мою квартиру.
В этот вечер не было страсти. Она на время ушла, дав передышку нам обоим. Мы играли с дочерью, строили замки и вместе смотрели мультики, потом купали Соню и читали ей сказку перед сном.
Я постелила Кириллу на диване. И тот не сказал ни слова против. Будто давая мне возможность еще раз обдумать. Подвести черту.
Совсем поздно, когда дочь уже сладко спала, он пришел в мою спальню. Молча лег под одеяло и прижал меня к себе. Зарываясь лицом в волосы и целомудренно целуя в затылок.
Впервые за эти годы я спала спокойно. Чувствуя рядом тепло мужчины, который обнимал меня, ни разу не убрав руки. Будто боялся, что исчезну или сбегу. Который весь вечер просто смотрел на меня и дочь, пока мы возились на полу в гостиной, и молчал.
Счастье бывает тихим.
Эпилог
Эпилог.
Спустя два года.
- Кирилл, - шепотом сказала Марианна Натановна, на цыпочках выплывая в коридор, - идите, он уснул.
Глядя на эту совсем не маленькую женщину, трудно было представить ее крадущейся по натертому паркету… Однако в последнее время все ходили именно так. Даже сам Никольский. Кирилл едва слышно хрюкнул под нос, когда вспомнил недавно увиденную футуристическую картину: грозный владелец одной из крупнейших компаний в стране, от стального взгляда которого все внутренние органы подчиненных прилипали к позвоночнику, словно мышка подкрадывается к детской кроватке поздно вечером, чтобы увидеть внука.