Сейчас дом заново отстроили. Но поскольку вся семья живет и работает теперь в городе, то из деревенского дома сделали дачу.
— Знакомьтесь, — объявила Даяна, — это моя подруга Лора, — она повернулась к Чеховой, — а это мои друзья детства. — Виктор, Семен и Алла. — Представила Даяна всех друг другу.
Домик внутри оказался просторнее, чем выглядел снаружи. Перед входом в дом, располагалось маленькое деревянное крылечко. В сенях, справа у стены была сложена аккуратная гора дров. Над ними свисали несколько березовых веников. В левом углу, с крючка свисали коньки, а рядом примостились лыжи. Дальше шла маленькая, но уютная гостиная. По центру у стены расположился диван, покрытый тонким бежевым гобеленом, а по бокам от него, словно его братья близнецы, кресла. В углу стояла тумба, а на ней не большой телевизор. Помимо дивана, здесь имелись еще несколько стульев и кресло качалка.
Его-то Лора и зарезервировала на все время отдыха. Она очень хотела разобраться со странной книгой, которую привезла с собой. Ведь та, буквально упала к ее ногам.
Время пролетело быстро. Сначала мужчины разожгли костер. А Лора, Даяна и Алла насадили мясо на шампуры. Совместными усилиями, шашлык получился отменный. А под выдержанный армянский коньяк, который Даяна привезла собой, вечеринка пошла еще веселей.
Как поняла Лора, Виктор и Алла почти женаты, а вот Семен был свободен, о чем не преминул упомянуть при первом удобном случае. Весь вечер он подбивал клинья к Ларисе, но мужчина был не в ее вкусе. И Лорка лишь отшучивалась.
Правильно поняв, что Лоре он неинтересен, Семен сменил объект ухаживаний и переключился на Даяну.
Когда все разбрелись по парам, Лариса налив чашку крепкого кофе, уселась на кресло-качалку и принялась разглядывать каждую страницу. Бумага была гораздо плотнее, чем в обычных книгах. И цвет такой, словно когда-то на страницы книги сложили нитки, а потом залили кофе. А теперь все это высохло. На пожелтевших страницах просвечивались какие-то символы, и Лора силилась их рассмотреть.
На мгновение погас свет, затем снова включился.
— Деревня, — хмыкнул Семен, — не стоит переживать.
Еще через время свет потух окончательно. Даяна копошилась в шкафу, приговаривая:
— Здесь где-то свечи были. Сейчас будет светло.
И правда, подруга довольно быстро нашла свечи и зажгла сразу несколько. Друзья детства разошлись по домам, хотя Лора почему-то думала, что они останутся с ними до утра.
— Ну, что, спать? — спросила Даяна зевая.
— Ты иди, а я еще по изучаю…
Лора вглядывалась в каждую страницу до рези в глазах. В конце концов, решила бросить бесполезное занятие. Ничего в этой книге нет, кроме пожелтевших страниц. А может просто кто-то потерял ежедневник, стилизованный под старинный манускрипт.
Только Чехова хотела захлопнуть книгу, как по кривым линиям, похожими на реки на карте, заструился свет. На самой первой странице проявился рисунок. Какая-то долина с древним замком. Десять башен соединялись между собой крепостной стеной. А над рисунком светилась мягким светом фраза: «Вет 1епе, уегЬа зеяиепин’»[1].
Лариса прочитала слова вслух. Пламя свечей дрогнуло, словно от резкого порыва ветра. Кресло, на котором она сидела, протяжно заскрипело, хотя Лора и не раскачивалась. Тоненькие занавески странно колыхались. Как будто ветер был не с улицы, а из дома. Через мгновение свечи разом потухли. И наступила кромешная темнота. Даже свет полной луны не спасал от мрака.
Лора старалась не шевелиться и прислушивалась к любому постороннему звуку. Книга больше не светилась. И она не понимала, что это было. Чехова любила изучать исторические ценности, артефакты. Но в их мистические свойства абсолютно не верила. Но что же это тогда было? Как объяснить свет, лившийся из книги? Словно кто-то изнутри подсвечивал страницы. А ведь так не бывает? Или бывает?
В конце концов, Лора решилась встать и пройтись до шкафа, чтобы найти свечи. В надежде, она пощелкала выключателем. Но судя по всему, электричество не дадут до утра. Ей повезло, свечу Лора нащупала сразу. Но зажечь так и не успела.
Ноги девушки подкосились. Голова вмиг стала свинцовой. Словно кто-то ударил ее по затылку. Чернота, которая казалось, не могла стать еще черней, сгустилась, и стало очень тихо.
Кто-то ласково теребил ее за плечи. Приятное меццо тихо нашептывало: