-- Разве нельзя расчистить хотя бы часть,-- спросил Мартин,-- и посадить что-нибудь на этом участке?
-- А налоги? -- коротко бросил Уиллард, вырываясь из лесу на крутую дорожку перед большим кирпичным домом с белыми колоннами, выплывающим из туманного плена.
Внизу, на первом этаже света не было, только из зашторенного окна на верхнем пробивалось бледное свечение. Весь дом был погружен в кромешную темноту, и это не могло не производить мрачного впечатления.
-- По крайней мере, Линда, можно было оставить хотя бы одну лампочку над входом,-- упрекнул ее Уиллард.
-- Это все новая горничная,-- оправдывалась Линда.-- Сколько раз я ей говорила, но все без толку, она просто какая-то дьяволица, свихнувшаяся на экономии.
Уиллард остановился, и все они вышли из машины. Мартин взял свою сумку с заднего сиденья.
-- Обратите внимание на эту изысканную архитектуру,-- сказала Линда, когда они, поднявшись по ступенькам крыльца между колонн, подошли к входной двери.-- Отдаленное, бледное, как привидение, сходство с греческой.
-- Погодите, вы еще не видели, что там внутри,-- сказал Уиллард, открывая перед ними двери и включая свет.-- Ради этого можно примириться со всем остальным. К тому же здесь на участке возле дома очень удобно играть детишкам.
-- Но у этого дома есть еще одно достоинство,-- сказала Линда, снимая пальто и бросая его на спинку стула в оклеенной обоями передней.
Они прошли в гостиную, Линда включила там все лампы, Уильям разлил всем по стаканчикам виски,-- с выпивкой Мартину будет легче восхищаться их домом. Гостиная -- большая, приятная для глаза, просторная комната, с беспорядочно развешанными на стенах картинами, с кучами разбросанных повсюду книг, журналов и другими едва ли полезными предметами, которые тоже лежали не на своих местах. Мартин улыбался, глядя на все это. Как ему знакома безалаберность сестры, ее беззаботное пристрастие к ярким краскам, к изобилию всевозможных ваз и вазочек, к цветам, античным безделушкам. Вся комната предстала перед ним в час ночи в своем обычном, удобном для хозяев беспорядке. Весь вечер в доме царила мертвая тишина, так как здесь до их приезда не было ни души.
Линда, сняв туфли, сидела, положив ноги на угол большой кушетки, держа обеими руками стаканчик с виски. Мужчины сидели напротив, чувствуя, как их одолевает сон, но все же они боролись с ним, так как им пока не хотелось завершать эту ночь, отмеченную дружеской встречей.
-- Послушай, Мартин,-- сказала Линда,-- ты на самом деле не останешься с нами хотя бы на неделю?
-- Мне нужно быть в понедельник в Бостоне,-- ответил Мартин.-- И оттуда я вылетаю в Париж через день, в среду.
-- Мальчики просто не вынесут такого разочарования,-- убеждала его Линда.-- Может, ты на этот уик-энд подцепишь кого-нибудь и изменишь свои планы? Мы приглашены сразу на три вечеринки.
Мартин засмеялся.
-- Мне повезло с поездкой в Бостон,-- ответил он.-- Я там смогу прийти в себя.
Линда крутила виски в стаканчике.
-- Джон,-- обратилась она к мужу,-- как ты считаешь, можно в столь поздний час прочитать ему нотацию, а?
-- Уже ужасно поздно, Линда, и ты прекрасно знаешь об этом,-- отозвался Уиллард, чувствуя себя неловко.
-- Какую еще нотацию? -- подозрительно спросил Мартин, заранее чувствуя отведенную ему роль младшего брата.
-- Видишь ли,-- начал Уиллард,-- после того, как мы получили от тебя телеграмму, мы с тобой поговорили по телефону и начали размышлять с Линдой, складывая все воедино.-- По-моему, это твоя третья работа после окончания колледжа?
-- Четвертая,-- поправил его Мартин.
-- Первая была в Нью-Йорке,-- продолжал Уиллард, исполняя свой долг перед свояком, перед другом, долг уважающего себя солидного гражданина, который вот уже пятнадцать лет после окончания юридического колледжа работает в одной и той же фирме.-- Потом работа в Чикаго. Потом в Калифорнии. И вот теперь -- Европа. Ты ведь давно уже не мальчик, и определенная стабильность в жизни могла бы...
-- Ладно, не слишком напирай на него,-- сжалилась над братом Линда, видя, как его лицо становится все более непроницаемым. Он молча сидел, слушая их и вертя в руках свой стаканчик.-- Не стоит вести себя так, словно ты обращаешься с речью по поводу начала учебного года в Массачусетском технологическом институте, или, как генерал Паттон,-- с призывом к своим войскам. Мы между собой говорили только о том,-- продолжала она, поворачиваясь теперь к Мартину,-- что в один прекрасный день ты вдруг осознаешь, что тебе уже тридцать, и жизнь проходит мимо...
-- Ну а ты, ты сама обнаружила, что тебе уже тридцать и твоя жизнь проходит мимо? -- широко улыбнулся ей Мартин.
-- Да, сыплется как песок между пальцами,-- хихикнула она, и лицо Мартина вновь стало таким же открытым, как прежде.
-- Но все же это -- очень важный вопрос,-- сказала Линда, на сей раз вполне серьезно,-- как просто таким смазливым парням, как ты, превратиться в бродяг. Особенно там, во Франции.
-- Я не слишком хорошо знаю французский, поэтому никак не смогу стать бродягой,-- озорно возразил ей Мартин. Он встал, погладил сестру по волосам и подошел к низенькому столику, служившему им баром, чтобы бросить еще пару кубиков льда в свой стаканчик.
-- Чего мы добиваемся, Мартин,-- сказала она,-- мы добиваемся только одного,-- разумно предостеречь тебя, только и всего. Мы не хотим...
-- Послушайте,-- сказал Мартин, выглядывая в окно,-- вы что, ждете гостей?
-- Гостей? -- недоуменно переспросил Джон.-- Каких гостей? В такой поздний час?
-- Вон там стоит какой-то человек и старается заглянуть к вам,-- сказал Мартин. Он вытянул шею, пытаясь взглянуть за угол дома.-- К тому же к балкону приставлена лестница... Ну вот, теперь он исчез...
-- Лестница! -- резко вскочила на ноги Линда.-- Дети! -- Она бросилась вон из гостиной, вверх по лестнице, за ней помчались мужчины.
В холле перед детской горела лампочка, и Мартин увидал двух малышей, которые спокойно спали в своих кроватках, у противоположных стен спальни. Через полуприкрытую дверь в соседнюю комнату до них доносился ровный храп горничной. Линда с Уиллардом убедились, что с детьми все в порядке. Мартин обследовал окна. Они были распахнуты настежь, но вход с балкона был закрыт ставнями. Никто их не потревожил, все крючки были на местах. Мартин, откинув крючки, открыл ставни, вышел на балкон, который возвышался над входом в дом, поддерживаемый двумя колоннами на крыльце. Какая темная, сырая ночь. Туман все сгущался, а свет из окон первого этажа, отражаясь во мгле, едва достигал балкона. Мартин, подойдя вплотную к перилам, посмотрел вниз. Откуда-то слева, ближе к дому, послышался неопределенный звук, и он посмотрел в этом направлении. Он увидел какое-то белое, размытое пятно, которое быстро двигалось на темном фоне деревьев. Развернувшись, Мартин вбежал в детскую и прошептал Уилларду: "Он там, внизу. С той стороны".