Силы вернулись в семь часов утра, и С.С. нежно и бережно свершил задуманное еще в стрип-клубе. Он встал, ушел в город, было тихо, у вокзала он выпил кофе с булочками, восхитительно вкусными и свежими, зашел на рынок, купил фрукты и букет желтых роз, ровно 21 штуку. Вернулся в номер, оставил это и пошел в бассейн для бодрости. Часов в десять он вернулся, Маша открыла глаза, увидела цветы и фрукты, и радость ее захлестнула сердце С.С. Потом был еще целый божественный день и еще одна ночь, они не разлучались, были рядом все сутки, вернулись в Москву и разъехались по домам. Через несколько дней Маша позвонила С.С. и сообщила, что приезжает в Москву на выставку и десять дней будет здесь. Новость была оглушительной, предвкушая встречу, С.С. спланировал все по-взрослому, снял номер в «Паласе» на десять дней, а дома сообщил о длительной поездке в составе делегации банка. Собрал вещи и переехал в «Палас», где зажил с Машей на полную катушку. Днем она была на выставке, зато вечером и ночами она принадлежала ему. Он радостно делился с ней всем, чем мог и умел. Кормил ее всегда в новых местах, покупал ей книги — она в этом плане была стерильна, — два раза посылал в театры на модные постановки, в Большой и Ленком, ходил с ней в кино, в караоке-бар, и каждый день в казино, где оба радовались, выигрывая, и бесились, если оставались в проигрыше. Много лежали, узнавая друг друга. С.С. чувствовал себя хорошо, и секс, получаемый в таком количестве, только его окрылял. Все было так хорошо, что становилось страшно от такого счастья.
За день до отъезда С.С. не пошел на работу и ждал в гостинице свою девочку с легким нетерпением; чтобы время шло быстрее, он спустился в ресторан слегка выпить и скоротать время. В холле он наткнулся на знакомую секретаршу, перешедшую в другую контору. Воспоминания о ней остались приятными, и он позвал ее перекусить в ресторан — она всегда любила покушать даже про запас, выбирала долго, хотела всего и много. Выпивая с ней и болтая ни о чем, он неожиданно напился и потерял бдительность. Телефон звонил, он не слышал, телефон брала бывшая знакомая и из вредности говорила Маше, что С.С. занят, подойти не может. Сколько длилось это, С.С. не помнил, когда он пошел отлить, он заметил в холле Машу, которая с хмурым лицом пила чай и смотрела на него бешеными глазами. Она, оказывается, наблюдала за ним и этой сукой, но подойти не желала. Он что-то объяснял ей, говорил, что эта баба ему никто, но голова его работала не очень. Он вернулся к столу, чтобы рассчитаться, но как-то завяз за столом, телефон звонил, тварь опять говорила Маше неприятные слова, все шло не так. В конце концов Маша подошла к столу, взяла С.С. за рукав и стала уводить его в номер. В номере он заснул по пьяной привычке, и когда проснулся в два часа ночи, он увидел Машу, которая пила вино и плакала. Он не любил плачущих женщин и начал орать на нее, что она дура, что та тварь ему никто, что он любит ее и ее подозрения глупы, и если она не понимает его души, то пусть валит откуда пришла. Маша быстро собрала вещи и пошла к двери на выход, С.С. не удерживал ее. Она ушла, он лег спать, а когда проснулся, с ужасом понял, что он сделал, стал звонить, телефон не отвечал. Той же ночью С.С. покинул пустой номер и вернулся домой с подарками, купленными по дороге из гостиницы. Заперся у себя в кабинете и звонил, звонил, но абонент был недоступен. Весь день телефон Маши молчал, и только вечером раздался звонок, и родной голос сказал: «Это я»; С.С. стал говорить срывающимся голосом, что он мудак, что все не так, что он скучает и готов приехать к ней хоть сейчас. Что-то растаяло в воздухе, и погода в их совместном мире наладилась, как бывает после грозы или страшного ливня. Она тоже ругала себя за несдержанность, но это было уже не важно. Они перезванивались ежечасно, шептали друг другу слова на птичьем языке, понятном только им, строили планы новогодних праздников. С.С. сдуру пообещал Маше поехать с ней в горы на лыжах, которые он не признавал, а уехать не смог, дома его бы не поняли. Обещать было, конечно, глупо. Он с трудом объяснил, что поехать не может, а придумает что-нибудь потом на Старый Новый год. Маша решила планов не менять — поехать с подругой на неделю в горы, а потом уже по программе, нарисованной С.С. Перед Новым годом в аэропорту Шереметьево он подарил ей подарки и стал ждать ее возвращения. Она звонила ему, отчитывалась, как провела день, целовала его в трубку. Потом была какая-то суета, дел не было, играл в автоматы, выпил, поехал домой и позвонил Маше. Что-то в ее голосе ему сильно не понравилось, это была Маша, но не наша. Разговор был коротким и очень скованным, как бы под контролем. Он позвонил еще раз и стал говорить, требуя объяснений. То, что он услышал, убило его. Маша зомбированным металлическим голосом сказала ему, что больше они не встречаются, она встретила человека, он предложил ей выйти за него замуж, уехать в Италию, и это будет хороший выход для всех. С.С., не веря своим ушам, стал орать, что она тварь, что она не может с ним так поступать, что это невыносимо, но голос на той стороне был холодным и непробиваемым. Водитель, который вез С.С., решил его утешить и сказал, что «все они бляди». Они приехали к дому, С.С. был растерян, черная туча была в его голове, он все звонил, орал, выбирал самые отвратительные и мерзкие слова, плакал. Они договорились, что она выключит телефон, и он, пожелав ей счастья, пошел домой. Жены дома не было, она была на даче. С.С. выпил с ходу бутылку любимого «Русского стандарта» — без пива, без закуски, и сидел молча за столом, и набирал, набирал Машин номер, абонент был недоступен. Он попытался объяснить себе, почему все так круто изменилось, почему его любимая девочка так с ним поступила, но никаких разумных объяснений не было. Мир для него потерял цвет, он не спал уже сутки, уезжал из дома, играл, ходил в притон, где девушка, которая должна была своей любовью вылечить его от боли, слушала его бред про дрянь, которая бросила его, зачеркнула его жизнь, убила его. Приезжая домой под утро, он опять пил, звонил, звонил, звонил. Разговаривал о своем горе он со всеми — дилерами, барменами, официантами, нищими, старыми любовницами, они звонили ей со своих телефонов, посылали ей сообщения — телефон молчал. На третьи сутки он решил найти отель, где она должна была жить, — где конкретно, он не знал, ночью приехал в интернет-кафе и стал изучать все места, где катаются на лыжах в Турции, — к удивлению, их оказалось немало, поиски были безрезультатными, и тогда он решил привлечь детективов. В пять часов утра он позвонил в детективное бюро, голос человека, поднявшего трубку, его воодушевил, он быстро рассказал о своей проблеме, человек сказал, что ждет его в десять утра. До десяти утра было еще часа три, дома находиться было невозможно, и С.С. решил пойти пешком, рассчитав, что ходу туда часа два. Мороз был градусов двадцать, шапки у С.С. не было, он давным-давно ездил на машине, но помехой это не стало. Голова горела, как духовка, он шел по ночной Москве, никого не боялся. Шел, шел и звонил, звонил. Дождался десяти утра у дверей конторы агентства. Подъехал старый «Мерседес», оттуда вышел человек в дубленке и ондатровой шапке одного года выпуска с «Мерседесом». По выправке пенсионера было видно, что он из органов. С.С. зашел, охранник проверил его ручным прибором, отобрал мобильный телефон и пригласил в кабинет. Кабинетик был стремный: портрет Сталина, плакат висел «Не болтай!», пишущая машинка и лампа для допросов, — такие лампы использовали во времена «дела врачей». Экс-полковник проверил паспорт, и С.С. в очередной раз изложил свою «одиссею». Он хотел, чтобы он нашел Машу в Турции по своим каналам и дал информацию, где и с кем она. Полковник расспрашивал, но в основном о С.С., и не описывал план розыскных мероприятий. Через десять минут он осведомился у С.С., готов ли тот подписать договор, С.С. ответил утвердительно. Курить он не разрешал, и С.С. попросился выйти на воздух и покурить. После перекура его опять обыскал охранник, и совещание продолжилось. Заплатив первый взнос (полторы тысячи долларов), С.С. понял, что полковник ничего не найдет, и с договором в руках вышел на морозную улицу с полным неверием в широко раскинутую сеть русской резидентуры. До формального приезда Маши остались сутки, нужно было что-то делать, но что, уму непостижимо. С.С. позвонил своей старинной подружке и с воем и воплями расписал ей свое горе, она его выслушала, поохала, попросила в долг долларов восемьсот, быстро приехала за ними, целовала С.С. и плакала вместе с ним минут пять, и уехала дальше в свою счастливую жизнь. С.С. решил пойти в С