— Предлагаю ничью, — усмехнувшись, ответила она. — Соглашайся, пока тебе предоставляется такая возможность.
— У тебя тоже нет другого выбора, — отозвался он. — У тебя не больше шансов победить, чем у меня.
— О, я надеялась, что ты этого не видишь.
— Не стоит добавлять оскорбление к уже нанесенной ране. — Энтони тотчас наклонился, чтобы перевернуть цыпленка. — И не забывай, что у нас в запасе еще одна партия.
— Неужели ты жаждешь еще одного сокрушительного поражения? — в притворном удивлении поинтересовалась она.
— Ты слишком самоуверенна! — воскликнул он. — Думаю, пришло время охладить твой пыл. — Он взял ее за руки, помогая встать. — Раздевайся — я буду учить тебя плавать. — И Энтони принялся стаскивать с себя одежду.
Оливия несколько секунд смотрела на него в задумчивости, а затем медленно скинула камзол и расстегнула сорочку.
— Давай я тебе помогу.
Уже нагой, он подошел к ней и спустил сорочку с ее плеч. Прохладный воздух коснулся груди Оливии, и ее соски затвердели. В глазах Энтони застыл вопрос. И вот мужские руки осторожно, давая ей время остановить его, скользнули к застежке ее штанов.
Оливия большим пальцем коснулась его губ.
Энтони спустил штаны с бедер девушки, легонько погладил ее спину. Она переступила через упавшую одежду и замерла; каждая клеточка ее тела стала необыкновенно чувствительной, внизу живота пульсировало желание.
Энтони притянул ее к себе, осторожно обнял за плечи, опять давая ей время отстраниться.
Но Оливии теперь хотелось другого. Ее рука скользнула вниз по рельефному мужскому животу, и его плоть ожила от ее прикосновения. Оливия тотчас прижалась к любимому, наслаждаясь его теплом, надежностью, силой. Дувший с моря легкий ветерок заставлял ее еще острее чувствовать свою наготу.
— Наверное, плавание может подождать, — шепнула она, лизнув его в выемку у ключиц.
— Есть способ совместить одно с другим, — прошептал он, и его губы, скользнув по щеке Оливии, коснулись уголка ее рта. Спустя миг его язык забрался ей в ухо, заставив затрепетать от наслаждения. — Идем. — Он взял ее за руку и повел к воде.
И вот ласковые волны стали плескаться у их икр, и Энтони крепко обнял ее, лишив возможности двигаться; его язык глубоко проник ей в рот, так что она тихо застонала от наслаждения. Теперь руки, сжимавшие тело Оливии, стали настойчивыми, ласки страстными.
Оливия задрожала — прохладный вечерний воздух обвевал ее разгоряченное тело. Она прижалась к груди Энтони. Он обхватил ладонями ее напрягшиеся ягодицы и прижал к себе, так что его возбужденная плоть скользнула по ее бедру.
Она подвинулась, раздвигая ноги, и рукой направила его жезл.
— Обними меня за шею.
Оливия с готовностью подчинилась, и Энтони, подхватив ее под колени, мгновенно вошел в нее. Его ладони тут же скользнули вверх, к ее ягодицам. У Оливии мелькнула мысль, не наблюдает ли кто-нибудь за ними, за двумя обнаженными любовниками, тела которых сплелись в порыве страсти, но потом ей стало все равно: да пусть они даже окажутся на сцене в окружении зрителей. Обхватив губами его нижнюю губу, как будто это была спелая слива, она принялась покусывать ее и теребить, все сильнее прижимаясь к его чреслам. Он же застыл, прекратив всякое движение внутри ее.
Задолго до того, как она достигла пика наслаждения, Энтони разжал руки, и Оливия, разочарованно вздохнув, скользнула вниз.
Он тихо рассмеялся, увидев, что она раздосадована.
— Не волнуйся, мой цветок. Все лучшее еще впереди.
Он вновь взял ее за руку и завел еще глубже в море. Когда вода дошла ей до лобка, он опять крепко обнял Оливию за талию и прижал к себе одной рукой, а другой приподнял ее подбородок и долго смотрел ей в лицо. И вот ее язык ласково коснулся его губ, в ее темных глазах он увидел отражение собственной страсти.
Неужели именно такие чувства испытывал его отец к Элизабет Богемской?
Поддавшись этой страсти, отец послал все к черту. И в конце концов пострадали невинные.
Энтони отбросил горестные воспоминания. Оливия не является частью его прошлого, не несет вины за порывы его отца. И какие бы дьяволы ни преследовали ее после их ночи любви, по страсти в ее глазах, по ее пылкой реакции было совершенно ясно, что они исчезли, по крайней мере на данный момент.
Энтони поцеловал Оливию, и она закрыла глаза. Его рука скользнула по ее груди, которая скрылась в воде, охлаждавшей и ласкавшей их обоих. Осторожно обхватив ее отвердевший сосок указательным и большим пальцами, он стал постепенно усиливать нажим, пока она не застонала и не вздрогнула; жар ее тела резко контрастировал с прохладным плещущимся морем.
Он чуть подтолкнул любимую назад, на свою согнутую в локте руку и свободной рукой провел по ее гладкому животу. Пальцы его скользнули в темный треугольник мягких волос, и он коленом раздвинул ее бедра, открывая путь прохладным ласкам моря, а его пальцы последовали за водой. Тихие стоны Оливии превратились во всхлипывания, море стало источником наслаждения наравне с рукой Энтони, и он использовал его, зайдя еще глубже, где Оливия поплыла, откинувшись на его руку; ее тело раскрылось ему навстречу, уступая двойным ласкам.
Она плыла, закрыв глаза, превратившись в сгусток чувственного наслаждения и став единым целым с водой, которая держала ее и ласкала настойчивыми пальцами любовника.
Оливия и не заметила, как Энтони вновь прижал ее к себе и вынес на берег, а потом уложил на пенистую полосу прибоя. Она потянулась к Энтони, приподняв бедра, и он со всей страстью овладел ею; их слияние было столь полным, что она не ощущала себя вне тела любимого, которое теперь заполняло и поглощало все ее существо. Охваченная волной бесконечного наслаждения, Оливия беспомощно отступила перед необузданной радостью экстатического финала…
Она медленно возвратилась к действительности, остался только шелестящий шум прибоя. Оливия вздрогнула в объятиях Энтони.
— Какой необычный урок плавания, — прошептала она.
Он тихо рассмеялся и, встав, поднял ее с песка.
— А теперь быстрее иди сюда.
Она растерянно замерла, все еще находясь во власти пережитого. Энтони схватил ее за руку и потянул обратно в воду; его руки нежно, но без вожделения вымыли все укромные местечки ее тела.
— Беги, — сказал он. — Там, у костра, есть полотенца. А я еще поплаваю.
Он развернул ее лицом к костру и шутливо шлепнул, направляя вперед, отчего Оливия окончательно пришла в себя.
Она побежала по мелководью, стуча зубами от холода. В воздухе восхитительно пахло жареным цыпленком, а потрескивание твердой корочки и шипение капающего в костер жира заставили Оливию почувствовать зверский голод. О, какое это чувство, когда сладкая истома после пережитого наслаждения борется с бодрящим действием холодной воды и вечернего ветерка, ласкающего влажную кожу!
Как Энтони и говорил, у костра лежали полотенца. Она схватила одно из них и насухо вытерлась, глядя на море, где мощными взмахами рук разрезал волны одинокий пловец.
Неужели черное облако отвращения вновь окутает ее? К счастью, радость любовных объятий не исчезала.
Оливия придвинулась ближе к огню, чтобы согреть ноги. Энтони тем временем вылез из воды и побежал по берегу; с его волос стекали струйки воды.
Глядя на него, Оливия наслаждалась красотой его тела: маленькими кружочками сосков, плоским твердым животом, спокойной плотью среди потемневших от воды золотистых завитков, сильными ногами.
— Прекрати! — со смехом воскликнул он, взяв полотенце и энергично растираясь. — Ты вгонишь меня в краску.
— Фу! — фыркнула Оливия. — Мне казалось, что именно ты восхищаешься человеческим телом, толстым и худым, стройным и скрюченным. Все существа достойны восхищения. Разве это не твои слова?
— Совершенно верно, — кивнул он и, выхватив у нее из рук мокрое полотенце, скользнул взглядом по ее телу, лаская каждую клеточку.
Оливию била дрожь, она нагнулась, чтобы взять другое полотенце.