Это было трудно. Быстро стемнело, и на черный бархат неба выкатилась неправдоподобно огромная луна сочного оранжевого цвета. Пыль неожиданно кончилась, а вместе с ней и дорога, и джип мягко покатил по земле и сухой траве. Воздух заметно посвежел, а через секунду все вокруг наполнилось стрекотанием, звоном, шорохом и шелестом. Словно кто-то махнул волшебной палочкой — и целый миллиард безумных кузнечиков-скрипачей начал свой концерт.
Ни одного огонька не было вокруг, только желтый свет фар выхватывал небольшой кусок пространства прямо перед машиной, и Джуди в полном восторге смотрела, как из-под колес заполошно мечутся в разные стороны громадные кузнечики, какие-то пушистые зверьки, странные бескрылые птицы, скользят сероватые тени змей… Африка, дикая и непричесанная языческая богиня, раскинулась перед Джуди во всем своем бесстыдном великолепии, и стремительно остывающий воздух доносил до девушки незнакомые пряные ароматы.
Потом они въехали в лес, и Джуди поняла это только потому, что звуки стали глуше, а оранжевую луну перечеркнули черные зигзаги спутанных ветвей. В лесу тоже было полно звуков, но они показались девушке уже куда опаснее. Вроде бы даже сверкнули чьи-то зеленые зрачки сквозь листву…
Ей так хотелось расспросить обо всем, но она сдерживалась, помня, что рядом с ней сидит всего лишь невежественный и нетрезвый нахал Рэй Джонсон, которому наверняка плевать на красоты Африки и на восторг Джуди Саттон. Скорее бы уж они приехали!
В общей сложности дорога заняла около трех часов, и Джуди успела начать клевать носом, когда рычание мотора вновь изменилось. Джип явно был рассчитан на поездки по саванне, а не по дороге. Теперь, когда под колесами неожиданно возникла заасфальтированная дорога, мотор бесновался и негодовал, как человек. Тоже нетрезвый.
Еще несколько минут — и джип, описав круг почета, остановился на круглой лужайке. Рэй Джонсон неожиданно легко выпрыгнул из машины и ловко подбросил под колеса здоровенные булыжники. Машина окончательно замерла, я Джуди с облегчением вылезла на твердую землю. Тишина стояла почти оглушительная.
Что-то ее удивило… Ах, да.
Нетрезвый Рэй Джонсон двигался с удивительной для его состояния грацией и ловкостью. Он выпрыгнул из машины, практически не коснувшись бортов руками. Он молниеносно подложил четыре здоровых камня под все четыре колеса — и двух секунд не прошло. Он легко — словно воздушный шарик — вытащил ее тяжеленный чемодан и понес к дому…
Джуди посмотрела на дом — и разом забыла о подозрительно ловком алкоголике Джонсоне.
На темном бархате ночи белой бабочкой трепетал миниатюрный Тадж-Махал. Ажурные стены были увиты темными плетями невиданных цветов. Стройные башенки вздымались по углам. Узкие окна горели разноцветными огнями. Дом стоял на сваях, и даже они были ажурными и резными. Он словно парил в черном безмолвии ночи, переливался и сам испускал сияние, а из открытых решетчатых дверей лилась музыка. Моцарт!
Джуди сделала несколько шагов по идеально ровной лужайке и остановилась напротив входа. Теплый медовый свет лился на траву, и тысячи бабочек кружились в диковатом танце, стремясь попасть к самому источнику золотистого огня…
А потом в тишине раздался бархатистый, соблазнительный, чарующий баритон.
— Наконец-то! Я уже заждался. Приветствую вас на африканской земле, прекрасная мисс Саттон! Добро пожаловать!
3
Джуди тщетно пыталась вслушиваться в то, что говорил ей мистер Стил. Это было невозможно. Голос обволакивал, убаюкивал, манил, обещал, клялся, уговаривал, соблазнял, пел… Джуди была готова на коленях ползти к человеку, который ТАК говорил. Тем более что отвести от него глаз она тоже не могла.
Эндрю Стил напоминал принца. Очень грустного, доброго, одинокого принца, который по каким-то причинам остался без своей Синдереллы, Спящей Красавицы и вообще без принцессы.
У Стила было очень бледное лицо с правильными и тонкими чертами лица. Породистый нос, волевой подбородок, высокие скулы, чистая кожа, четко очерченный рот и великолепные зубы. Светлые, почти белые волосы слегка вились, серо-голубые глаза смотрели мягко и понимающе.