– Ой, – обрадовалась Дениза, – у меня как раз есть такие, на танкетке, так что не надо тратиться.
– Итак, до завтра. Жду тебя без четверти восемь. Только не опаздывай! Переоденешься и будешь ходить за мной и повторять все мои движения и жесты. Понятно?
– Понятно, – весело ответила Дениза.
– Думаю, мы сработаемся и станем друзьям, – сказал на прощание Клод и протянул ей руку.
Дениза вышла из ресторана и через парк направилась на автобусную остановку.
Какой же сегодня замечательный день! – думала она, сидя в автобусе. У меня получилось. Получилось!
Автобус резво катил вперед – в Женеве для автобусов был специально освобожден правый ряд, на который никто не смел заезжать. И даже когда автомобили томились в пробках в часы пик, городской транспорт курсировал точно по расписанию.
А вот и знакомая остановка на рю Марше. Она выскочила из громадного автобуса и огляделась. Магазин оказался совсем рядом. Отлично! Сжимая в кулачке листок с адресом, Дениза бодро двинулась вперед.
На углу рю Марше, перед фирменным магазином сигар и табачных принадлежностей «Давидофф», стоял молодой музыкант и играл на саксофоне. В раскрытом футляре из-под инструмента поблескивали мелкие монетки. Их было не слишком много – в отличие от многих других европейцев женевцы сохраняли традицию бережливости, в чем-то даже скупости. Монетки саксофонисту подбрасывали в основном туристы, прежде всего американские, видимо не забывшие, что совсем недавно их собственный президент Билл Клинтон наигрывал на этом инструменте.
Если у меня все пройдет гладко, я тоже брошу ему монетку, зареклась Дениза. Ведь играет он действительно хорошо.
В магазине было пусто. Миловидная продавщица скучала за столиком. Когда Дениза вошла, она тут же вскинула на нее глаза.
– Что угодно мадемуазель?
Дениза объяснила ей, и они принялись вдвоем подбирать необходимую униформу.
В этой форме мне придется работать целый день, и меня будут рассматривать сотни глаз, поэтому не надо торопиться, нужно выбрать самое лучшее, то, что будет и удобно, и практично, и красиво, подумала она.
В результате Дениза замучила продавщицу. Но когда она вышла из магазина, у нее было великолепное настроение: она сумела подобрать себе именно то, что и хотела.
Проходя мимо саксофониста, она остановилась. Парень как раз наигрывал «Сент-Луисский блюз» Армстронга. Дениза порывисто сунула руку в сумочку и вытащила кошелек. В футляр из-под саксофона полетела двухфранковая монета.
Пусть ему повезет. Так же, как повезло мне, пронеслось у нее в голове, и она поспешала к автобусной остановке.
К остановке как раз подходил автобус, возвращавшийся из Франции. В Женеве работало очень много людей из соседней Франции – они приезжали утром и возвращались к себе домой вечером. Поэтому сейчас автобус был практически пуст. Дениза удобно разместилась на одном из передних сидений, крепко прижала к себе пластиковый пакет с униформой и принялась рассматривать знакомые окрестности. Рю Марше с ее дорогими магазинами; банк «Лионский кредит», череда арабских банков, которые уже лет двадцать являлись неотъемлемой частью женевского пейзажа, как и их смуглые клиенты из Саудовской Аравии, Бахрейна, Катара, Кувейта; отель «Дю Рон» – фешенебельное место проживания высокопоставленных иностранных делегаций, прибывающих в Женеву для участия в международных конференциях и переговорах; безвкусный мавзолей Брунсвика, точнее герцога Карла II Брауншвейгского, – вычурная гробница, которую герцог воздвиг себе заранее, за двадцать лет до смерти, потребовав, чтобы надгробье над его могилой было точной копией надгробья Скалигери в итальянской Вероне, и долго дожидался, когда же наконец сможет ее использовать. Автобус повернул налево, и перед глазами Денизы пронесся опустевший пляж. Облаченные в ярко-зеленые комбинезоны рабочие аккуратно и деловито обстригали старые платаны перед ним – эта операция проводилась каждый год, чтобы к очередному сезону деревья предстали обновленными, с бурно разросшейся листвой.
Дениза вздохнула. Она любила свой город, гордилась им и была убеждена, что не променяет его ни на какой другой. Коренная жительница Женевы – что может быть лучше?
Вернувшись домой, Дениза быстро поужинала и, поставив часы на шесть утра, чтобы успеть перед работой совершить традиционную пробежку, легла спать.
Спала она крепко, без сновидений, как это бывает только в молодости.
Она и представить себе не могла, какую гамму чувств вызвала в один день сразу у двух мужчин – хозяина ресторана Жана Жюбеля и старшего официанта Клода Агоссы.
После ее ухода месье Жюбель долго сидел в кресле, глядя прямо перед собой. Потом он вздохнул, снял свои очень дорогие очки и стал протирать их специальной замшей, лежавшей в правом верхнем ящике стола. Затем он легко встал и подошел к окну. Несмотря на свои пятьдесят пять лет, месье Жан, как почти все французы, был худощав и моложав. Это был высокий мужчина, его темные волосы были кое-где подернуты сединой. Он был одет в темно-серый классический костюм из тончайшей шерсти от знаменитого парижского кутюрье – костюм необыкновенно шел к его глазам цвета стали. Вообще в одежде он предпочитал дорогую классику, любил роскошные часы и мог себе это позволить – ведь месье Жюбель был очень богатым человеком. Его вилла в стиле ампир находилась в нескольких километрах от ресторана, на берегу Женевского озера. Ее построили еще в XIX ве-ке, и она была занесена в реестр городских памятников второй категории. Иногда, когда Жюбель был в настроении, он ходил на работу пешком. На вилле была дорогая мебель, тоже в стиле французского ампира, позолоченные канделябры, старинный китайский и японский фарфор. Стены украшали картины французских художников начала XIX века, самым любимым из которых был Энгр. На вилле царила мадам Жюбель, работавшая когда-то манекенщицей у того самого знаменитого парижского кутюрье. Супруги Жюбель жили дружно, у них были друзья и масса знакомых, и в их доме часто устраивались званые ужины. Но детей у них не было. И если раньше это никак не огорчало месье Жана, с головой ушедшего в бизнес, то в последние годы он стал думать об этом с некоторым сожалением. Вот почему встреча с Денизой так взволновала его.
Хорошо бы, если б у меня была дочь, похожая на нее, подумал месье Жан, наблюдая, как Дениза, покинув ресторан, стремительно прошествовала к автобусной остановке. Она улыбалась, ее роскошные волосы золотом отливали в лучах заходящего солнца. Прохожие оборачивались и смотрели вслед красавице, но она, казалось, этого не замечала. Я рад, что помог ей сегодня. Да, рад. Он удовлетворенно покачал головой. Она скромная и одновременно деловая. Это хорошо. Думаю, работа официанткой лишь начало. И Дениза многого достигнет, только бы никто не испортил ей жизнь.
Он задумался. Надо будет поговорить с Клодом, чтобы он оберегал ее, не позволял клиентам, особенно мужчинам, обидеть Денизу. А то клиенты всякие бывают. Начнут приставать к такой красавице... Ведь если мужчина положит глаз на женщину, то его не остановит даже репутация респектабельного заведения. Тем более что очень многие мужчины искренне считают, что все официантки одинаковы. Одинаковы в том смысле, что...
Месье Жюбель вздохнул и вернулся к своему письменному столу. Мысль о Денизе, принимающей комплименты мужчин, показалась ему вдруг неприятной.
А Клод Агосса, который, по замыслу шефа, должен был бы оберегать Денизу от мужского внимания, о чем он еще не знал, в эту ночь спал очень плохо. Красавица с волосами, отливающими золотом, и серо-голубыми глазами сразила его наповал. Это была любовь с первого взгляда. Клод долго ворочался на узкой кровати в бедно меблированной однокомнатной квартирке, которую он в целях экономии снимал вдвоем с другом. Квартирка была на Каруже, который когда-то считался пролетарским районом Женевы, и хотя теперь здесь жили не только рабочие, все-таки состоятельные люди селились в других местах. До работы было далековато, но общественный транспорт ходил в Женеве с точностью знаменитых швейцарских часов, и потому поездки через весь город особенно не тяготили Клода. До сегодняшнего дня.