Я не счастлива, и не пришло ко мне никакое успокоение, потому что мои счастье и успокоение, как выяснилось, зависели совсем от другого человека.
С момента нашей последней встречи, в том злополучном месте, где я распрощалась со старой жизнью, прошло уже полгода. Снег сошел, но и ароматы новой весны были мне недоступны. Сейчас я повсюду чувствовала только гарь. То был запах сердца, которое обожглось. Воспоминания и сожаления продолжали терзать мою душу в фоновом режиме. Это походило на хроническую боль в некогда травмированных суставах, на ноющее в мышцах от постоянных перегрузок чувство, если не прогрессирующее, то уж точно не заживающее. Но однажды мне пришлось принять этот диагноз.
— Здравствуй, Катюша! — как всегда тепло приветствовала Марина Николаевна и в сентиментальном порыве даже обняла меня.
— Марина Николаевна, вы меня удивили этим звонком, — стараясь скрыть свое беспокойство, улыбнулась я. Получилось не очень похоже на безобидную улыбку.
Она протянула мне электронный блокнот, который я оставила в ящике своего стола. Пришлось забрать, ведь Марина Николаевна не знала связанных с этой вещью негативных воспоминаний, она лишь хотела как лучше.
— Никогда не нравился этот гаджет, но оттого он не терял своей значимости для меня. Ведь это подарок босса на первую годовщину совместной работы, — пренебрежительно бросила я и эти слова, и чертов блокнот.
— На самом деле я искала предлог, чтобы лично передать тебе вот это, — посмеялась она над моей подозрительностью и вслед за записной книжкой протянула небольшой конверт, расшитый лентами и цветами. По золотому тиснению на вложенной в него открытке я поняла, что именно вручила мне моя бывшая коллега.
— Марина Николаевна, я вас сердечно поздравляю! — просияла я. Лучше б она сразу с этого начала, а то неловко получилось за предыдущую реакцию.
— Спасибо, но я надеюсь все же, что ты придешь и поздравишь меня в день моей свадьбы. Павел тоже этого очень хочет. Он не пошел сегодня со мной только потому, что боялся напугать, чтобы ты не чувствовала давление, ведь мы отлично понимаем, что давно уже пройденная глава для тебя.
— Что вы… — задохнулась я таким откровением собеседницы. Ее слова были прямы, но уж точно не содержали подтекста или обиды. — Просто я слишком абстрагировалась и, наверное, торопилась начать новую жизнь.
— Катя, ты не должна мне ничего объяснять. По твоему поведению и по тому, как ты потом резко оборвала все связи с коллегами, я сразу поняла, что причина весьма убедительная, если не сказать фундаментальная. Именно поэтому я тогда у тебя ничего не выведывала и не расспрашивала. В конце концов, я не только кадровик с тридцатилетним стажем, но и разведенная дважды женщина. Кому, как не мне, понимать истинное коварство мужиков.
Я неуклюже посмеялась, отводя трусливый взгляд. Чтобы освободиться от чрезмерного внимания, я помахала приглашением и весело сказала:
— А вы не теряете веры!
— Ох и не говори! — хлопнула в ладони Марина Николаевна и расхохоталась. — Возможно, хотя бы этот брак будет сносным, чтобы больше не пришлось искать того, с кем состариться на одной подушке.
— Непременно будет и будет счастливым, — напутствовала я. — Павел Александрович золотко, а вы слишком интересная, чтобы от вас уходить.
— Ага, скажи это двум моим бывшим мужьям, — закатила глаза женщина.
— Просто они дураки, — развела руками я и улыбнулась.
— Или я поздно доспела! — восторженно самоиронизировала она.
— Но в итоге все ведь было не зря, согласитесь?
— Точно. Совсем не зря, — уже серьезно ответила она. — Ну а ты? Когда доспеешь ты?
— Мне кажется, я уже переспела.
— Да ну? — прищурившись, вопросительно произнесла она.
Я знала, что Марина Николаевна, ввиду своего огромного опыта кадровика, очень четко чувствует границы личного пространства и те моменты, в которые собеседник не намерен посвящать ее, поэтому не стала отвечать, а просто сменила тему:
— Расскажите лучше, как дела в компании?
— Уверена, что готова услышать? Я ведь не смогу не говорить о нем, — нащупывая мои болезненные места, уточнила она.
— Абсолютно, — утвердительно кивнула я. — Рецидива не случится. Влад мне больше не интересен.
— Ты умница, очень вовремя поняла, что не стоит размениваться на таких, как он. С тех пор как ты ушла, Влад становится все несноснее. На днях выгнал пятую.
— Пятую?
— Ага. С твоего увольнения только тем и занимаюсь, что ему замов привожу. Последняя в истерике убежала, неделю не проработав.
— Он женился?
— Женился, — махнула рукой она как на пропащего. — Но добрее не стал. Дмитриевич намучился уже. Столько раз тебя вспоминал — не счесть. Ты хоть иногда икала?
Я снова рассмеялась. Искренне. А радости мне добавило ощущение полного пофигизма на эту новость о свадьбе Влада. Хотя я и чувствовала, что у меня к нему ничего больше нет, как говорится, если женщина разлюбила, то это навсегда, но все равно боялась, что боль вернется, если узнаю. Гораздо труднее мне было отважиться на следующий вопрос:
— Что СтройАльянс? Еще работаете с ними?..
— Да, и генеральный, и твой Влад обхаживают как могут.
— Еще бы. СтройАльянс четвертый в списке самых прибыльных среди всех клиентов компании, к тому же, их владелец давний друг Влада.
— Я иногда обедаю с твоими девчонками, болтают всякое, конечно, — хохотнула на беспардонность сотрудниц из моего отдела она. — Но сейчас ведь чаще всего приезжает эта Мира, которая жена его. Сам Зореслав, дай Бог, бывает раз в месяц, а то и в два.
— Жена? — игнорируя прочую информацию, спросила я.
— Ну да. Девчонки на нее смотрят как на богиню, оно и понятно, муж с такими деньгами, там и уродина засияет.
— Выходит, он все-таки женился… — чувствуя, как умирает мое сердце, озвучила то, что не должна была.
— Как говорят, в прошлом месяце, — припоминала она. — Ты только посмотри на меня, хуже этих молодых сплетниц себя веду!
Как хорошо, что Марина Николаевна увлеченно хихикала над проявившейся у нее тягой к обсуждению чужой личной жизни. Она не услышала тот поминальный звон, что звучал в память о моем разбитом сердце, которое все это время продолжало тихо надеяться. Надеяться… До сегодняшнего дня…
— Вы слишком строги к себе, — оправдывала ее я, лишь бы не показать свое истинное состояние.
Марина Николаевна только отмахнулась, как и всегда избегая похвалы, гораздо важнее для не было узнать мой ответ:
— Так ты придешь?
— Конечно, Марина Николаевна. Разве могу я пропустить такое событие, которому сама косвенно поспособствовала? — улыбнулась я, когда хотелось только плакать.
— Вот и славно! — ликовала она. — И тебя же не остановит тот факт, что там будет Велесов?
— Нисколько, — покачала я головой, про себя думая: «Главное, что там не будет Радича».
* * *
Все наконец нашло свои места, а особенно мой необоснованный оптимизм. Или как еще назвать то странное чувство самоуверенности, которое я в себе лелеяла все эти месяцы в разлуке с ним? Только наивная дура, которая верит в сказки, может думать, что мужчина уходит на полгода, за это время не дает о себе знать вообще никак, конечно же, для того чтобы потом непременно вернуться с полным нежности взглядом и признаниями в вечной любви. Это даже с натяжкой нельзя назвать мечтой. Подобный абсурд не заведется в сером веществе, но в тех ромашках, что цвели глупой надеждой в моем рассудке, ой, нет-нет, не так — в безрассудке все же будет правильнее, нашли благодатную почву для бурного произрастания без угрозы эволюционного вымирания.
Мне не хотелось встречи с психологом. И с психиатром тоже. Я пришла к выводу, что мне срочнее всего нужен гипнотерапевт-регрессолог. Я непременно должна узнать, сколько разбила сердец в прошлой жизни, любовь каких святых людей втоптала в грязь, что в своем нынешнем воплощении тот горький отвар безразличия, коим охотно поила других, теперь сама щедро хлебаю из рук уже второго мужчины. А ведь я только смирилась, что моя любовь снова безответна, как теперь мне предстояло принять и то, что эта любовь еще и так же безнадежна…