В этот первый вечер мы остановились на ночлег в маленькой гостинице на берегу Луары. По воле случая, который предвещал любопытный поворот событий, почти все номера оказались занятыми гостями деревенской свадьбы… Свободной оставалась только комната с двумя большими кроватями, и мое сердце затрепетало при мысли, что мы все будем спать так близко друг от друга. Окно комнаты выходило на берег реки с красивым садом, украшенным множеством разноцветных лампочек. Как сказал бы занудливый Руссо, тут «царила атмосфера наивного и очаровательного сельского веселья». Одним словом, то, что я ненавижу! Два длинных сервированных стола ожидали начала пиршества, на которое хозяин гостиницы тут же, не подумавши, имел «любезность» нас пригласить. Без долгих колебаний мы сняли комнату с двумя кроватями, и под нажимом устроителей торжества были вынуждены принять приглашение на свадебное застолье. Но едва мы вышли из нашей комнаты, куда отнесли весь багаж, как хозяин гостиницы попросил меня сделать ему одолжение — съездить «на вашей прекрасной открытой американской машине» на другой конец деревни за молодоженами и привезти их в гостиницу. В чем, конечно же, я не мог ему отказать, хоть это и вызвало у меня некоторое раздражение. Вот так я стал шофером свадьбы. Я оставил Мариетту, Алекс и Шама, которые со смехом принялись подначивать меня по поводу моей новой роли, на попечение жены хозяина гостиницы, и она тут же увлекла их к обвитой зеленью беседке, где находился украшенный цветами буфет. Двое крестьян с красными мозолистыми руками, одетые метрдотелями, разливали напитки. Участие в этом сельском празднике сначала показалось мне забавным, но очень скоро я почувствовал, что сыт им по горло… пока мне, вдруг, не стукнуло в голову, когда я забирал молодых, — что эта ослепительная молодая женщина в обтягивающем и местами почти прозрачном платье предназначалась в этот вечер мне. Все молодые женщины красивы и безумно желанны в день своей свадьбы, и не просто красивы — они прекрасны, разве не так? И в этом нет ничего нового: принарядите любую девушку, подкрасьте ее поярче, наденьте на нее украшения и венок из свежих цветов, осыпьте ее бесчисленными комплиментами, и любая новобрачная на несколько часов станет самым прекрасным сокровищем на земле. И они все это знают, можно сказать, с пеленок. Как, впрочем, и то, что эта магия недолговечна. Да, они знают, что назавтра зеркало покажет им совсем другую женщину, и что они уже никогда не будут такими неотразимыми красавицами… какой была в тот вечер соблазнительная новобрачная с берегов Луары, в которую я влюбился на пару часов.
В знак благодарности за использование в интересах молодых «красивой американской машины» ее хозяина посадили за столом прямо напротив невесты. Стол был очень узким, и я тут же подумал о ее коленках, которые едва не касались моих. С извращенным удовольствием я прочитал во взгляде молодой женщины, что только теперь благодаря мне она осознала всю деревенскую глупость и ограниченность увальня-мужа, которого избрала себе в спутники по жизни. Неловкий в движениях из-за тесноватого свадебного костюма, он постоянно лез к ней целоваться, но она, словно пробужденная моим восхищенным взглядом, в котором сквозило неприкрытое желание обладать ею, уклонялась от неуклюжих объятий молодого и потом и вовсе запретила ему прикасаться к себе. Конечно, это выглядело как своеобразное кокетство, которое, с увеличением количества выпитого, стало объектом шуток гостей. Нет ничего необычного в том, что невеста ведет себя недотрогой по отношению к тому, кто взял ее в жены: в народе принято считать, что это часть игры в девичье целомудрие. Но то, что под настойчивым взглядом приезжего, актера, да еще мужа кинозвезды невеста вдруг проявляет отвращение к тому, с кем ей предстоит провести всю оставшуюся жизнь, может подействовать не хуже ледяного душа.