Рассудив, что юный лорд представляет меньшую опасность, чем искушенный баронет Гамильтон, Грэм не возражал против участия жены в вечере. С того дня, когда он позволил взять чувствам верх над разумом, Грэм старался держать дистанцию между собой и Пенелопой.
Пенелопа, как всегда, покорно исполняла свои обязанности по дому, не задавая лишних вопросов. Лишь порой Грэм ловил на себе ее задумчивый взгляд. Он успокаивал себя мыслью о том, что жена стала бы его презирать, если бы узнала его тайну, и поэтому старательно контролировал все свои поступки и слова.
Однако он не мог держать под контролем свои мысли. Наблюдая за тем, как жена смеется и играет с Александрой, флиртует с кавалерами, которые бросают на нее жадные взгляды, наряжается в купленные им шелковые и атласные платья, Грэм проклинал жестокость судьбы. Теперь, когда он почти достиг поставленной перед собой цели, препятствием на его пути стало искушение. Грэм и представить себе не мог, что тихая скромная дочь священника прогонит прочь призраки, омрачавшие его жизнь, и он впервые за много лет начнет смотреть вперед, в будущее, а не оглядываться в прошлое.
У виконта Тревельяна был выбор, пусть и не богатый. Он мог отказаться от поставленных целей, ставших в последние годы смыслом его жизни, и признаться Пенелопе во всем, в надежде, что она простит ему обман. Он никогда не отступался от своих замыслов, но соблазн обрести семейное счастье был слишком велик. Однако Грэм вынужден был признаться себе, что его гордая непреклонная жена, превыше всего ставившая честность и порядочность, вряд ли примет его объяснения. И совсем уж невероятным Грэму казалось то, что она сможет полюбить его. Он уже вступил на путь мести, и поздно было сворачивать с него.
Грэм наблюдал за тем, как Пенелопа с безмятежной улыбкой – хотя у нее разрывалось сердце, – не говоря ни слова, повернулась и вышла из комнаты вместе с лордом Хигдоном. На ней было модное платье из синего плиссированного фая с кружевными оборками на лифе.
У Тревельяна не было времени долго рассуждать над тем, почему затуманились фиалковые глаза жены. Да, в последнее время он был черств к ней и игнорировал ее потребность нравиться и быть любимой. Поднявшись в библиотеку, Грэм хотел было раствориться среди своих старых друзей – книг, но его внимание привлек шум, доносившийся из кухни. Сквозь крики и возбужденные возгласы слуг Грэм расслышал голос своего повара-француза, изрыгавшего в чей-то адрес проклятия. Виконт решил запастись терпением и дождаться, когда Джон, поднявшись, доложите происшествии.
Через некоторое время камердинер действительно появился в дверях, ведя грязного оборванца, которого держал за воротник. Увидев Грэма, мальчик съежился от ужаса, и виконт мысленно порадовался тому, что Пенелопа не видит эту сцену.
Вскоре Грэму удалось выпытать у испуганного пострела, зачем он явился сюда. Оказывается, у мальчика оказалось для него сообщение. Выслушав его, виконт торопливо направился вниз по лестнице, отдавая на ходу распоряжения семенившему за ним Джону.
Окруженная толпой денди, элегантно одетых, но по сути холодных и бездушных, леди Тревельян очень скоро почувствовала скуку и беспокойство посреди царившего веселья. Русский царь Александр был действительно хорош собой, но в то же время он показался ей высокомерным и претенциозным, а у великой княгини был такой свирепый вид, что у Пенелопы пропало всякое желание знакомиться с ней. И хотя многие придворные из свиты царя казались довольно интересными и общительными людьми, плохое знание французского языка мешало Пенелопе вступить в беседу с ними. Юный ветреный лорд Хигдон вскоре исчез куда-то, и Пенелопа оказалась предоставленной самой себе. Она озиралась вокруг, тщетно пытаясь найти в толпе знакомых. Никогда она не чувствовала себя столь одинокой, как сейчас, среди лондонской и русской знати;
Вскоре Пенелопу оттеснили в дальний угол залы. Хрустальные люстры отбрасывали яркие блики на разноцветные шелковые и атласные наряды гостей, вокруг звучали веселые голоса, а виконтесса с тоской поглядывала на тяжелые портьеры, которыми были задрапированы стены, и спрашивала себя, за какой из них спрятан выход из залы.
Внезапно перед ней вырос высокий лакей в напудренном парике и красной ливрее. В руках он держал серебряный поднос, на котором лежала записка.
– Леди Тревельян? – поклонившись, спросил лакеи.
– Как вы узнали меня? – Вопрос выдавал в ней провинциалку. Воспитанная в аристократическом доме виконтесса не сомневалась бы в том, что каждый слуга знает ее в лицо.
– Джентльмен, передавший вам записку, подробно описал вас, – ответил лакей, который был весьма удивлен тем, как точно ему описали леди Тревельян, и протянул Пенелопе поднос.
– Чтобы найти меня в столь многолюдной толпе, вам необходимо было иметь очень верные приметы. Интересно, что именно сказал обо мне джентльмен, который дал вам поручение разыскать меня? – спросила Пенелопа, хотя сейчас ее больше занимало содержание записки, а не ответ слуги. Развернув листок, она бросила взгляд на подпись и смутилась.
– Но, миледи, я не могу... – начал было лакей, но, увидев, что виконтесса сурово сдвинула брови, счел за лучшее выложить ей все. – Он сказал, что я должен разыскать богиню, облаченную в небесные одежды, с глазами, похожими на фиалки, и медовыми косами, с плечами из алебастра, усыпанного золотым песком. – Слуга говорил медленно, тщательно подбирая слова и вспоминая все, что сказал ему таинственный господин. – И я подумал, что это, должно быть, молодая особа, одетая в голубое платье, с кожей, усыпанной веснушками. Здесь не так много таких девушек.
Слуга, безусловно, очень правильно истолковал напыщенные фразы Чедуэлла. Пенелопа, подавив смех, стала читать записку. Она не ожидала встретить здесь Клиффтона, но была рада любому знакомому лицу.
Но когда Пенелопа дочитала до конца, ей расхотелось смеяться. Оглядевшись вокруг и не увидев Чедуэлла, она обратилась за помощью к лакею:
– Не могли бы вы отвести меня к человеку который передал вам эту записку?
– Конечно, миледи, – с готовностью ответил лакей, с тревогой поглядывая на побледневшее лицо виконтессы. Он никак не ожидал такой реакции молодой особы на любовную записку.
Ловко маневрируя среди гостей, он повел ее туда, где за одной из драпировок скрывалась дверь.
– Не могли бы вы передать кое-что лорду Хигдону? – занервничав, спросила Пенелопа. Правда, я не сумею так поэтически описать этого джентльмена...
Лакей кивнул:
– Я найду его, миледи.
– Хорошо. В таком случае скажите ему, что я вынуждена была срочно уехать домой. И передайте ему мои извинения.
Выйдя вслед за слугой из залы, Пенелопа миновала коридор и переступила порог небольшой комнаты.
Хотя помещение было тускло освещено пламенем горевших в канделябрах свеч, Пенелопа сразу же узнала высокую широкоплечую фигур; Чедуэлла, одетого в черный сюртук и облегающие панталоны. Он нервно расхаживал по комнате и пои появлении Пенелопы резко остановился и обернулся к двери.
_ Я, должно быть, сошел с ума. Мне не следовало приходить сюда, – промолвил он, хмуро.
__ Но вы единственный человек, к которому я мог прийти.
Поцеловав руку Пенелопы, он пристально вгляделся в ее лицо. Пенелопу охватила тревога.
– В записке было сказано, что вам необходимо срочно видеть меня. В чем дело? Что-нибудь случилось с Грэмом? С ним все в порядке?
Пылкий взгляд золотистых глаз Чедуэлла, так похожих на глаза Грэма, заставил Пенелопу затрепетать.
– С ним все в порядке, но я знаю, что к нему обращаться бесполезно. Мне нужен человек, который вел бы домашнее хозяйство, знал слуг и мог порекомендовать расторопную отважную девушку, которая согласилась бы помочь одному попавшему в беду джентльмену. Подробности этой истории не для ушей леди, скажу лишь, что выполнение моей просьбы связано с реальной опасностью. Может быть, у вас есть на примете девушка с несколько сомнительной репутацией?