— Наверное, он хотел перейти речку, а она уже подтаяла… — предположила Даша.
— Да, наверное, — ответил Оленев.
Он сходил к машине и вернулся с оранжевым буксировочным тросом. Снял пальто и обвязал себя вокруг пояса, другой конец отдал Даше:
— Держи, будешь меня страховать.
5. Сила жизни
— Матвей Иванович, не надо! Холодно очень.
— Так ему тоже холодно, — сказал он, словно о человеке. — Держи трос крепче — если что, вытащишь меня. А я попробую ремнём его зацепить.
Он выдернул из брюк ремень и застегнул его в кольцо. Даша мысленно застонала: не хватало ещё купания в проруби. Пьяный начальник службы авиационной безопасности собрался спасать животное! А ведь Нина Петровна просила за ним приглядеть! Даша открыла рот, чтобы остановить Оленева, но увидела сжатые губы и упрямо выставленный подбородок, и передумала спорить. Спорить с пьяным — гиблое дело.
— Хорошо, я буду вас страховать, — она подтянула до локтей рукава пуховичка и вонзила каблуки в снег.
Пробуя каждый шаг носком ботинка, Оленев медленно продвигался по льду. На полпути лёд под ним начал проседать, и по поверхности заструилась вода, затапливая ботинки. Даша двумя руками вцепилась в трос, подыскивая удобную опору для ног. Если что, придётся тащить изо всех сил. Лёд затрещал. Оленев тихо ругнулся и сел прямо в воду, не жалея выходного костюма. Заскользил задницей по льду, отталкиваясь руками. Олень заметил его приближение и отпрянул, косясь налитым глазом. Оленев замер в метре от острого кончика рога, выжидая подходящий момент. Дал зверю время успокоиться. Затем резко выбросил ремень и зацепился за рог. Олень хрипло взревел и мотнул головой, почувствовав петлю. Испугался, забил копытами, поднимая тучи брызг и ломая лёд грудью. Оленев уже отползал к берегу, одной рукой дёргая за ремень, другой держась за трос. Его ноги целиком погрузились в воду, перемешанную с обломками льда.
— Тащи меня! — крикнул он, проваливаясь между льдинами.
Даша напряглась и завалилась назад, повиснув на тросе всем телом. На пятачке у моста припарковалась ещё одна машина. Из неё выскочили двое мужчин и подбежали к Даше. Схватили свободный конец и начали тянуть.
Даша держала трос замёрзшими руками и чувствовала, как на другом конце бьётся оленья жизнь. Она ощущала трепет животного, его неукротимую волю к жизни, и радовалась, что Оленев не бросил его замерзать в полынье. Радовалась, что она тоже причастна к спасению. Несколько последних рывков — и олень лёг брюхом на лёд, выцарапываясь из полыньи задними ногами. Оленев сдёрнул с рогов ремень и побрёл к берегу по грудь в воде. Мужчины подали ему руки, помогли выбраться. Он встал во весь рост: с одежды лились потоки воды, ладони кровоточили, губы побледнели от холода.
— Пойдёмте в машину, — попросила Даша, стуча зубами, — надо согреться.
— Сейчас, — сказал Оленев, глядя на спасённого зверя.
Тот лежал на краю полыньи, его бока раздувались, но в глазах уже не плескалось предчувствие смерти. Не замечая других людей, он смотрел на Оленева и словно не мог оторваться. Потом встал и на подрагивающих ногах направился к лесу. С каждым шагом его движения становились всё более уверенными и сильными. У кромки леса он обернулся и в последний раз посмотрел на своего спасителя, потом склонил голову с величественными рогами и бесшумно скользнул между деревьев. Растворился в ночном лесу, как призрак, оставив после себя лишь цепочку рыхлых следов.
— Аборигены говорят, кто спасёт оленя, у того две жизни будет, — сказал один из мужиков.
— Две? Не дай бог! Пусть лучше у Даши Комаровой три будет.
Даша и не знала, что Матвей Иванович знает её имя и фамилию. Оленев отвёл взгляд от леса и поспешил к машине.
Даша включила печку на полную мощность. Съёжилась и засунула руки в карманы, дрожа от холода и нервного озноба. Только сейчас она ощутила, насколько замёрзла. И, кажется, промочила ноги: пальцы в ботинках из тонкой кожи совсем заледенели.
Оленев на заднем сиденье быстро избавлялся от одежды. Скинул пиджак и рубашку. Затем не раздумывая стащил брюки, носки и трусы. У него оказалось крепкое тренированное тело, хотя и немного плотное, как будто раньше он занимался спортом, а потом бросил. Кожу покрывали пупырышки, волоски стояли дыбом и только в паху влажно кудрявились. Даша исподтишка наблюдала за ним в зеркало заднего вида. Мимопроезжавшие машины окатывали их волнами дальнего света, и тогда Даша отводила взгляд и делала вид, что смотрит на дорогу.