Сюда бы мои скрабики, гели и шампуни! И джакузи включить…
Но приходится обходиться мужскими средствами. Кстати, Каренин предпочитает нейтральные ароматы, так что сойдет за унисекс.
Волосы промываю четыре раза, пока вода перестает быть зеленой. Яростно тру кожу ладонями, соскабливаю присохшую зелень ногтями. Скраб у Каренина все-таки нахожу и тоже пускаю в ход.
Ощущение чистоты поднимает настроение. Отключаю воду, отжимаю волосы, промакиваю их полотенцем и не сразу замечаю, как со скрипом открывается дверь.
Поднимаю голову и встречаюсь глазами с Карениным. Он сжимает ручку двери и молча смотрит. Уже не в глаза, нет. Ниже.
Ойкаю, прижимаю к себе полотенце, закрываясь.
— Ты обещал не входить!
— Мне надо помыть руки, — проходит и поворачивается спиной, — я не смотрю.
А я даже пошевелиться не могу. Каренин не смотрит, но прямо перед ним зеркало, достаточно поднять глаза.
Извернувшись, закутываюсь в полотенце и переминаюсь с ноги на ногу.
— Ты еще долго? Мне надо одеться.
Демьян разворачивается, и я со страхом вижу как изменилось его лицо. Он сглатывает, делает шаг навстречу. Заговаривает, и хоть его тон по-прежнему развязный, в нем слышны совсем другие, хрипловатые нотки. И это пугает еще сильнее.
— Слушай, как тебя там… У меня тоже секса давно не было. Три дня. А у тебя? Ты без одежды очень даже… — Каренин делает еще один шаг, и я спиной впечатываюсь в холодную мокрую стенку, зашитую керамическими плитами.
Глава 4
Ангелина
— Не подходи, — говорю сипло, стягивая на груди полотенце, — только попробуй тронь.
— И что будет? — он прищуривается. — Просто скажи, ты для вида ломаешься? Мы же можем быстро потрахаться, ты реально меня завела. Хоть и заучка…
Нащупываю рукой на полке бритву и выставляю перед собой.
— Только попробуй подойти… — от страха голос совсем сел, — я тебя зарежу.
Демьян смотрит на мою руку, изумленно поднимает брови. Переводит взгляд на меня.
— Чем, безопасной бритвой? Ты больная? Или… — его взгляд проясняется. — Подожди, ты что, целка?
Молча сглатываю и прерывисто дышу, продолжая выставлять перед собой бритву. Каренин проводит рукой по волосам и задирает голову. Шумно сглатывает.
— Ебать я попал, — возвращается глазами ко мне. — Как я сразу не догадался? У тебя что, язык отсох, заучка? Сразу не могла сказать? Я бы отвалил. Или ты решила, что я тебя сейчас насиловать буду?
Хочется ответить искрометно и хлестко, выдать что-нибудь особенное. Острое. Уничижительное. Поставить зарвавшегося мажора на место. Но вместо этого вырывается лишь невыразительное блеяние.
— Я… Я не… Ты…
И дальше я падаю на самое дно, потому что губы сами собой кривятся, а по щекам тонкими струйками текут слезы.
Ненавижу себя за это! Ненавижу!
Вместо того, чтобы достойно ответить этому гаденышу, я развожу сопли. Всхлипываю шумно, шмыгаю носом.
Каренин прикрывает глаза и качает головой.
— Ну все, блядь, приплыли… — вскидывается. — Слушай, ты если хочешь отпугнуть парня, просто скажи ему, что ты целка. И все. Тебя обойдут десятой дорогой.
— Поче… Поче-мму? — у меня стучат зубы. Бросаю бритву и прижимаю к губам ладонь.
Хватит, я достаточно перед ним унизилась, чтобы еще зубами цокать.
— А кому это надо? Разве что влюбленным додикам, — Демьян оценивающе окидывает меня взглядом с ног до головы. — Ты и правда ничего. Знаешь, я бы на твоем месте поспешил.
Ничего не понимаю, молча глотаю слезы и смотрю исподлобья.
— Не понимаешь? — считывает Демьян и закатывает глаза. — Послушай девочка, ты не будешь такой вечно. Жизнь проходит мимо, пока ты хранишь свою целку для одного-единственного. Секс это круто, это когда обоим хорошо, понимаешь? А чувствовать себя садистом радости мало. Я люблю когда подо мной кричат только когда кончают.
— Как ты можешь быть таким… таким циничным? — меня изнутри бьет крупная дрожь.
— Нет, блядь, я тут рыдать должен, — зло отвечает Демьян. — Я вообще считаю, что девки платить должны тем, кто их вскрывает.
— А любовь? — по новой стучу зубами. — Для таких как ты любви вообще не существует?
Каренин снова осматривает меня, будто приценивается, и отвечает очень серьезно:
— Нет, не существует. Пиздеж все это. Ты лучше подумай. Если обещаешь, что потерпишь и не будешь орать, так и быть, выебу бесплатно. По старой дружбе.
— Пошел… вон… — отвечаю срывающимся голосом.
— Ты фильтруй что говоришь, заучка, — Каренин берет с пьедестала веточку, которой я закалывала волосы, ломает и бросает в урну. — У тебя минута, чтобы одеться. Иначе сама выбирайся из дома как хочешь.