– Безлимит? – поинтересовалась я.
– Обойдешься, – тут же обрезал крылья Тобольский. – Суммы до пяти тысяч тратишь свободно. Свыше – только после моего подтверждения.
Я скривилась. Тайком билет на самолет уже не купишь. Жаль.
Но как-нибудь выкручусь.
– А теперь я жду благодарности, – криво улыбнулся Тобольский, очень сильно напомнив младшего брата Александра.
– За что? За только что надетый красивый поводок и ошейник с камушками? – я сделала удивленные глаза, но тут же меня осенило. – Ах, точно! Спасибо вам, Никита Сергеевич, за внеплановый полный медицинский осмотр. Надеюсь, с результатами и меня ознакомят. Сфоткаю и вышлю родителям.
– Шутки шутить будешь, когда разрешу, – проскрежетал он и резко схватил меня за затылок, приближая к себе. – И благодарить будешь, когда скажу и как скажу.
А потом его губы накрыли мои.
Я ожидала… Наверное, давления. Что он расплющит мои губы как наши университетские парни, засунет свой язык мне в рот по самое горло, обслюнявит, искусает губы…
Но нет.
Прикосновения Тобольского были деликатными. Он не врывался в рот, мягко уговаривал впустить его. Губы были полными и сухими. Никита дотрагивался ими до моих, проводил, немного придавливая, чуть отстранялся и касался снова. Прищипывал мои, но не всасывал, а только оттягивал и снова отпускал.
Раз, еще один… Пока мне не стало любопытно, как он целуется. И я приоткрыла рот.
На этом поцелуй резко прекратился. Тобольский отстранился и довольно улыбнулся.
– Приехали. Отдыхай. Вечером позвоню.
Дверь сзади меня тут же открылась, я чуть не вывалилась из машины. Амбал удержал, даже помог выйти, а потом закрыл дверцу, отрезав меня от внимательного взгляда Никиты Сергеевича, обошел машину, сел, и они уехали.
А я так и осталась стоять у общаги потерянная, удивленная и сжимающая в одной руке телефон, в другой кредитку.
Гелька мне обрадовалась, как родной.
– Ирка, я каждый раз как последний тебя провожаю! У-у-у, уроды, запугали! Уже весь универ на ушах из-за них стоит.
– Может, не на ушах, а под плинтусом? – переспросила я.
– И там тоже, – отмахнулась подруга. – Когда они от тебя отстанут?
Я пожала плечами.
– Наверное, когда сама от них сбегу. Гель, идем покупать телефон и симку. Я деньги с кредитки сниму и отдам тебе частями, ладно?
– А купить сама с кредитки не можешь? – удивилась она.
– Не могу… Он дал мне лимит в пять тысяч, все что дороже с разрешения папочки.
– Же-е-есть.
– И не говори. Но я подумала… Не обновить ли нам гардероб?
Лицо подруги сразу озарилось радостью, но ненадолго.
– Тебе вообще все заново покупать придется.
– А заодно и тебе обновим. Дядя Никита щедрый. И прилично мне задолжал.
Мы не сговариваясь натянули джинсы, быстро накрасились и побежали в ближайший торговый центр опустошать их полки.
До вечера я устала так, что забыла про телефон, звонок родителям, и сразу после душа отрубилась, надеясь выспаться.
Про Тобольского я тоже забыла.
И его звонок не услышала.
Утром меня пробил озноб, когда увидела пропущенный. Руки мелко задрожали, я вскидывалась на каждый резкий или громкий стук, в каждом предугадывая час расплаты.
– Ты идешь? – Гелька остановилась в дверях комнаты.
– Ты иди. Я догоню.
Подруги тем и ценны, что все понимают без слов. Геля перекрестила меня пальцами и ушла. А я открыла список контактов, совершенно не удивилась, когда нашла там единственный номер телефона и набрала.
После длинных, в целый год моей жизни, пяти гудков, Тобольский соизволил ответить:
– Что это было?
– Где? – его вопрос поставил меня в тупик.
– Ирочка, ты должна наизусть заучить одно простое правило – я дважды не повторяю, а то, что говорю, исполняется с первого раза. Повтори.
– Вы правы. Если я прослушала, то вы все равно правы… Никита Сергеевич, я правда не хотела…
– Меня это не волнует. Ты изменила мои планы на вечер. А я охренеть как не люблю, когда все идет не по плану.
– И что теперь делать? Я просто не ответила на звонок. Вряд ли это могло сильно что-то поменять. Тем более ваши планы.
Ответом стало молчание. Он не отбил вызов, но и не отвечал. Я начала нервничать. Что еще его извращенный мозг придумает? Точно знаю, мне не понравится.
– Никита Сер…
– Зови меня по имени.
– Так я же… – мысленно прикусила язык и исправилась. – Хорошо, Никита. Я хочу исправить вчерашнюю оплошность. Скажите как?
– Я подумаю, – и отключился.
До самого вечера я сидела на иголках, ходила на иголках, даже обедала тоже на иголках, не в состоянии отключиться от ожидания возмездия.