* * *
Всё-таки как здорово, что именно это помещение было арендовано под агентство. Сомнений перед заключением сделки, помнится, у Марии было много, да и Ангелина, как наиболее практичный мозг их совместного предприятия, высказывала сомнения. Прежде всего, Марию смущала удаленность их будущего офиса от так называемой «красной линии», хотя весь этот район, часть старой, рабочей Красной Пресни, набережные, узкие улочки, стекающие к Москва-реке вместе со старыми домами, — не раритетные особнячки, так украшающие Москву, а просто здания 50-60-70х, когда гнались не за красотой, видовыми перспективами, а просто за квадратными метрами, — был примерно равноудален от деловой части города.
Зато расположение дома на гребне горки, верхний, мансардный практически, этаж, открывали обитателям и посетителям этого помещения отличный вид на Москва-реку и набережные, на расположенные за рекой Фили и Филевский парк, на крыши нижнего яруса домов, делая его чем-то похожим на питерский или парижский. Арендная плата была достаточно высокой для этого места, объективно говоря, да и договор субаренды немного смущали Ангелину, как бухгалтера, да и вообще — как человека, отвечающего за весь «бренный быт» их маленького предприятия. Но, посовещавшись, решили всё же — надо брать. И вот уже несколько лет они здесь. И ни разу не пожалели о принятом решении.
Вообще говоря, сегодня работы было много: перед Машей громоздилась куча папок, документов, мониторе компьютера было открыто несколько рабочих файлов. Но работалось сегодня как-то не особенно бойко. Вот и сейчас Маша, увидев кошку на крыше соседнего дома, расположенного на нижнем ярусе, залипла на этом зрелище, отложив все дела в сторону.
А посмотреть было на что. Перед Машиными глазами разворачивался не то триллер, не то многосерийная драма с кошкой и птичкой в главных ролях — в общем, нечто более интересное, чем гора требующих ее внимания скучных бумаг.
Из покрытой старым металлом крыши торчала большая кирпичная труба прямоугольной формы. Время изрядно потрепало кирпич: в верхнем ряду, на обводке трубы, не было ни одного целого, каждый со щербинкой, выбоинкой, зазубриной. На одном конце трубы сидела молодая, тощая и не слишком оброслая шерстью кошка, на противоположном — огромная ворона, переминающаяся на своих длинных и мощных ногах. Длинные, тёмно-серые, когтистые, они с силой топтали, будто мяли, старый кирпич так, что красная крошка отскакивала далеко в стороны и катилась по наклонной крыше вниз, до самого водостока.
Похоже, кошка была захвачена охотой настолько, что не понимала, насколько опасный объект она наметила себе в жертвы. А у вороны сегодня был боевой настрой, тем более, что противник своей запальчивостью и неопытностью просто провоцировал ее развлечься от души.
Одна и та же мизансцена разворачивалась то и дело перед глазами Маши. Кошка, потоптавшись и прицелившись, делала выпад в сторону вороны. Ворона, будто уловив момент нападения, подскакивала, взмахнув черными, как смоль крыльями, и точно в момент наибольшей растянутости кошачьего тела, била глупенького кошака огромным клювом в лоб.
Шансов удержаться у кошки не было никаких. Она, зависнув в воздухе на секунду, пыталась зацепиться растопыренными передними лапами за кирпичи, но всё-таки, в конце концов, проваливалась в трубу. И на несколько минут ворона затихала, укутав себя крыльями, как шалью, и нахохлившись. Она, кажется, тоже наслаждалась весенней Москва-рекой, только недавно вскрывшейся от зимнего льда, холодным еще мартовским воздухом, с отчетливой весенней ноткой. Ледоход в этом году ранний, подумала Мария, обычно не раньше апреля в полную мощь разворачивается, а тут середина марта всего лишь, но старый ноздреватый лед уже несётся куда-то вниз по течению.
Проходило несколько минут, из трубы показывалась голова несгибаемой кошки. Ворона лениво слетала с трубы, пересаживалась на обитый металлическим уголком конек крыши, дожидалась, пока противник вытащит из трубы свое тело и снова взгромоздит его на край трубы. Каждый раз это отнимало у кошки все большее количество времени: видимо, падения не проходили для неё даром. Но боевой дух — дело такое, «всрамся, но не сдамся!», как говорила в аналогичных случаях бабушкина соседка, тётя Павла, отчетливое «гэканье» которой не оставляло сомнений в ее происхождении.
Дав кошке усесться поудобнее, ворона возвращалась на свой край трубы. И обучение малолетней нахалки начиналось заново. «Надо же, тупая, но упорная, всё как у людей», — с некоторым даже восхищением боевыми качествами кошачьего подростка подумала Маша. На всякий случай, чтобы еще чуть-чуть потянуть время, порассматривала немного весенний пейзаж, с сожалением отметив, что никаких других зрелищ ей сегодня не приготовлено — видимо, придется всё-таки вернуться к ожидающим хозяйского пригляда бумажкам, занявшим все горизонтальные поверхности вокруг.
часть 3 (часть 4 будет выложена 29.03, 11:00–12:00)
Брачное агентство «Счастливая пара» в прошлые выходные отпраздновало свое 5-летие существования на рынке. Срок был так мал, что Маша хорошо и подробно помнила всё то, что привело её вместе с Ангелиной, коллегой по последней работе по найму, к созданию их любимого и собственного детища.
Эта самая «последняя работа по найму» была в аналогичном по направлению деятельности агентстве под названием «Вместе!», и был у него один недостаток — оно было чужим. Одна часть «Вместе!» была брачным агентством, а вторая — туристическим. Клиентам это было даже удобно: слева женился, справа — взял тур в свадебное путешествие, как в рекламе — два в одном.
Принадлежало предприятие семейной паре Скворцовых, Резеде и Петру. Инициатором его создания, как гласила корпоративная легенда, была как раз Резеда, женщина не только с цветочным именем, но и с внешностью имени под стать: она всегда была одета в рюши, воланы, ткани с крупным цветочным принтом, щедро обсыпанные пайетками и стразами, невзирая на свои избыточный вес и крупные размеры. Как доносила любопытствующим та же легенда, в свои холостые годы она сильно намаялась, настрадалась от одиночества, тем не менее, упорно и активно устраивая свою женскую судьбу. Жизнь вознаграждает упорных: в конце концов она смогла-таки найти Петра, вышла за него замуж и решила посвятить свою дальнейшую жизнь устройству женских судеб. Типа, обет на современный лад.
Она и сама как-то в подробностях изложила эту историю, подвыпив на каком-то корпоративе, не то в честь 8 марта, не то — 4 ноября, в день примирения и согласия: этот праздник Резеда отчего-то особенно любила, отказываясь верить в коварных польско-литовских интервентов, и утверждая, что это такой специальный день, которого очень не хватает «нашему агрессивному обществу», день, «когда все должны со всеми примиряться и соглашаться».
Народ (а в агентстве собралась, в основном, молодежь) ржал, не спорил и был рад очередной раз выпить и закусить за счет работодателя.
— Петюнчик мне долго не попадался. Ходил вокруг да около, жил, работал, дорожку мою не пересекал. Ну, ничего, судьба придет — за печкой найдет. Нашелся. Влюбился. Женился. И стали мы, как говорится, жить-поживать, добра наживать. А ведь сколько еще баб и мужиков на земле одиноких! Непорядок это, и психологически, и экономически — на ВВП сказывается, мне знакомый экономист говорил. Когда же Дума об этом вопрос всерьез поставит, когда президент озаботится? Ну, мы пока будем работать, сокращать поголовье одиночек. На ихнее и наше благо.
Такое вот примерно у нее было видение миссии компании.
Женщина она была с развитым общественным темпераментом, энергичная, политически грамотная. И даже в определенном смысле передовая: по ее собственным рассказам, утро начиналось у нее с контрастного душа и йогической стойки на голове. Маше, как дочери двух врачей, казалось это не безопасной затеей, учитывая вес Резеды, но она была хорошо воспитана и с советами и замечаниями без спросу не лезла.